Ольга Ворон - Инициатор

Сестра Пелагея мотнула головой — «не то!» — и снова повторила:

— Учила. И другие тоже учили. Сперва законам Божьим. Потом — как их нарушать… Я дала самое страшное — технику, как это делать. И теперь…

Алиса вытянулась в сторону старой наставницы.

Сестра Пелагея вздохнула, и её губы сложились в дрожащую улыбку:

— Теперь, когда я знаю… Что не ошибалась…

Алиса стиснула зубы, ощущая, что кровь приливает к лицу. В этот момент жажда исчезла, осталось желание самой взрезать вены и напоить, напоить… Если бы она была уверенна, что это будет понято…

— Я хочу, чтобы две заповеди ты запомнила…

— Да, матушка…

Сестра посмотрела остро и поднялась на ноги. Коротко, уверенно стряхнула с подола каменную пыль и потянулась к выходу из кельи-клетки:

— Всё возможно, чему мы позволяем быть…

И повернулась уйти. Взялась за кольцо массивной двери.

Словно лезвием полоснуло по сердцу понимание того, что эта встреча последняя. Что сейчас сестра Пелагея отдаёт нечто большее, чем наставление последней ученице.

— Матушка! — Алиса вскочила на ноги. Замерла. Хотелось бросится на шею наставнице, стиснуть в объятиях, словно обнять собой, не дать уйти… Но вместо этого, Алиса проглотила комок слёз в горле и дисциплинированно склонилась, чтобы скромно напомнить: — Вы сказали про две заповеди, матушка…

Сестра Пелагея рванула кольцо и тихой тенью скользнула в коридор.

Стиснув кулаки, ощущая, как, отрываясь живым от живого, от неё уходит последний в её жизни родной человек, Алиса задержала вдох. Уходит…

В узкой щели меж дверью и стеной сестра Пелагея застыла, обречённо бросив плечи. Чуть обернулась, оставаясь уже невидимой во тьме коридора. И вздохнула.

— Бог есть.

И притворила дверь.

…

Дверная створка, сорвавшись с петель, влетела в зал и оглушительно грохнула по паркету.

Даниил запрыгнул внутрь здания, едва останавливаясь на скользком от крови полу. Встал единым комком ярости и мощи.

— Второй! Внимание! Второй! — закричал кто-то.

Вокруг влетевшего в зал йаха засуетились, перегруппировываясь, инквизиторы, едва успевающие складывать руки в отвращающих жестах. Даниил лишь брезгливо вскидывал руками, закрываясь от лопающегося вокруг воздуха. И бешено крутил головой, рыща глазами по залу.

А из внутренних помещений и со двора вбегали монахи и храмовники.

Даниил нашёл взглядом Алису, лежащую бессильно у ног владыки и смотрящую на него широко распахнутыми глазами. И зарычал сквозь зубы. Отмахнулся от напавшего сбоку храмовника — отлетев, тот ударился плашмя спиной о стену и свалился на пол бесхребетной морской звездой.

А Даниил пошёл вперёд, расшвыривая встающих на пути.

Владыка вскинул руки, вдыхая полной грудью.

Алиса вскрикнула.

Поздно.

Даниил прыгнул.

А Владыка выдохнул первое слово.

Йахас влетел в невидимую стену. Рухнул сгофрированной куклой, расшибаясь об пол. И словно попал в зыбучий песок. Завяз, задрыгался, силясь встать. Ему почти удалось это — он поднялся на четвереньки.

Алиса с ужасом смотрела на то, как от напряжения вздулись все мускулы йаха. Как вены завились змеями под кожей. Оскаленное лицо исказилось от напряжения. Из ноздрей, вслед за долгим, тяжёлым выдохом, поползли две кровавые струйки. Он с усилием поднял голову и посмотрел на владыку. Вертикальные зрачки отливали алым.

Опершись на дрожащие руки, Алиса стала подниматься — на неё энергия молитвы владыки не действовала, но сил, чтобы двигаться, оставались крохи.

— Отдай! — зашипел Даниил, трудно выталкивая звуки из напряжённой глотки.

Воздух вокруг него завибрировал, словно закипающий бульон, когда он стал распрямляться.

— Он встаёт! Внимание! — закричал кто-то из храмовников.

Йах поднимался. Дрожа от напряжения. Скрежеща зубами. На лбу выступил красный пот. Из-под ногтей полилась кровь. Жилы вибрировали, натягиваясь до предела. Но он встал.

Командор Борислав нахмурился, перехватывая рукоять меча, и вышел вперёд. Его примеру последовали другие.

— Нет!

Алиса нашла в себе силы подняться. Смогла и оторвать сострадательный, горящий слезами взгляд от друга, раздавливаемого толщей внезапно обрушившегося на него неба. Единым словом поверженного атланта. И, обернувшись, рывком схватила владыку за горло.

Всмотрелась в расширяющиеся от осознания глаза. В дряблые веки, готовые скрыть от человечьего сознания ужас умирания под ударами йахаса. В залегающие тяжёлыми складками понимания морщины.