Ольга Ворон - Ангелы - Анабазис

Лес на той стороне реки казался гуще из-за осеннего подлеска. Вал красно-бурых кустарников выкатывался из-под пышных сосновых крон и нависал над глинистым обрывом. Сухие несброшенные листья пылали, используя последнюю попытку докричаться до окружающего мира и заявить о своём существовании. Но их хвойным собратьям было всё равно — ещё одно закончившееся лето, ещё одна опавшая жизнь. И не важно, что эта жизнь тоже прекрасна, что она дарит шелест соприкосновениями и тонкую нежность касанием. Соснам не понять. Флегматичные циники, они давно уже нашли свой путь — острую колкость в ответ на поглаживание. Что ж… Это позволяет им выживать, не засыпая на зиму. А у их корней хрупкими пальцами смороженных веток долгие шесть месяцев будут ловить отблески солнца навсегда оставшиеся романтиками младшие собратья. Чья судьба лучше?

А он-то, глупец, думал, что всё в своей жизни уже видел… И стал циником, как эти сине-зелёные хвойные громады на том берегу. Ан нет…

За спиной вновь задушено захрипел пленник, и плечи свело судорогой остановленного движения. Куда-то нужно было срочно использовать народившееся напряжение, и он в который уже раз наклонился почти к самой воде и поднял голыш. Холодный камень остудил ладонь и растревожил давний шрам, пролегший поперёк линии судьбы. Михаил подбросил камень на руке раз, другой, широко размахнулся и, словно гранату, швырнул вперёд. Проследил за плавной траекторией — голыш ухнулся, почти долетев до другого берега. Круги от падения мгновенно скрыла клокочущие волны быстрой воды. «Недолёт!», — усмехнулся Михаил и растёр закоченевшую ладонь о колено. На камуфляжном «хэбэ» уже появилось влажное пятно от частого вытирания руки. Что поделаешь, привычка. Услышав шаги со спины, он тут же определил человека. Ему можно было верить.

— Мих.

В плечо, глубокомысленно булькнув, ткнулась фляга. Он, не глядя, подхватил её из руки товарища и скользящим ударом ладони свинтил незатянутую крышку. Юрка присел рядом на корточки. Нервным взглядом обежал противоположный берег. За спиной снова вскрикнул истязаемый, и это поторопило руку Медведева. Горлышко фляжки ударило по зубам, а содержимое опалило глотку.

— Немирофф?

— Столичная.

— Ещё есть?

— У Игната две банки спирта неучтёнкой… — задумчиво сдал товарищ.

— Скажи — пусть отдаст тебе на раскупорку, — распорядился Михаил. — А звездюлей я ему по возвращении навешаю.

— Лады, — качнулся Юрий.

Помолчали. Прислушались. За спинами хрип перешёл в стон. Ударов уже не было слышно. На сегодня — всё.

— Ребята устали, Мих…

— Ты это мне говоришь?

— Не заводись.

— Не завожусь, — согласился он. — Уточняю, — и вернул флягу.

Юрий забрал протянутую фляжку и задумчиво побултыхал её возле уха. Плеск показался звонким. Хватит здесь ещё на раз для пятерых? Михаил едва заметно хмыкнул. В такие моменты понимаешь, что работа психолога — это чистой воды одурачивание. Вот настоящая работа в действии — не чинясь, дать ребятам глотнуть, выкурить с ними сигаретку-другую, поговорить, если получится. А потом, в тепле и спокойствии, можно и посидеть, накропать отчёты. Ничто ещё не сравнилось в эффективности с хорошей выпивкой и общением на равных.

— Зараза, — сплюнул Михаил. — Душу выматывает. Я не дурак подраться в охоточку, либо за дело какое. А когда вот так, равнодушно, как работу делают…

— Ребята говорят, — исподлобья взглянул Юрий, — если здесь ещё поплутаем немного, то «объект» не довезём. Либо он от побоев кончится, либо мы его сами пришьём, чтоб не мучился.

Командир егерского подразделения Михаил Медведев снова потянулся за голышом. Правильно ребята говорят… Рука подбросила ледяной камень раз-другой и пошла по широкой дуге за спину. Друг и помощник Юрий Зубров согласованным мягким движением сдал в сторону ровно на те сантиметры, что требовались для хорошего замаха. Правильно ребята говорят… Голыш сорвался с ладони и стылым метеоритом помчался к другому берегу. Вместо уже привычного плюханья в воду раздалось едва различимое за шумом реки чавканье — камень вошёл в мягкий глинозём крутого обрыва. Капитан Медведев невесело усмехнулся. «Правильно ребята говорят. Только Юрка не договаривает. Есть и третий вариант, о котором они наверняка треплются, но о котором сказать вслух нельзя. Либо пленник сдохнет сам, либо его добьют, либо, блин, этих положим нафиг».