Евгения Кретова - Дом с панорамными окнами [сборник]

Но стала приглядываться внимательнее. Очень мешал туман, отчего-то застилавший серебристую поверхность.

Дарья осторожно, чтобы не задеть свечи, провела рукой по зеркалу. Туман не рассеялся, но фигура мелькнула уже не на линии горизонта, а гораздо ближе, в нескольких метрах у неё за спиной. Невысокий человек прошагал мимо неё, снова исчезнув за сумрачными колоннами.

Девушка наклонилась ближе, напряжённо ожидая увидеть лицо незнакомца, когда он снова мелькнёт в лабиринте зеркал.

Стекло покрылось мокрым туманом. Несколько капелек стекли по гладкой поверхности. Дарья раздражённо провела рукой, в очередной попытке вытереть его, но замерла от удивления — на неё, наклонившись к зеркалу и приглядываясь, смотрел молодой мужчина, лет двадцати пяти, тёмные волосы чуть ниже подбородка, нос с горбинкой, лукавый взгляд. Дашка онемела, на миг забыв, что нужно делать — фигура была на столько реалистичной, на столько отчётливой, словно… словно незнакомец и вправду стоял прямо за её спиной, словно он был ею.

Не поворачиваясь, она осторожно посмотрела себе под ноги и под собственный локоть, назад, пытаясь рассмотреть человека за спиной. Она ожидала увидеть мужские ноги, но заметила лишь тень тонкой четырёхпалой лапы.

В нос ударил резкий запах тухлых яиц и гнилого мяса.

Зажав нос от отвращения, бросаясь из зеркального коридора, она заорала:

— Ма-ама!

Носок зацепился за витиеватую ножку пуфика, и Дарья с грохотом повалилась на пол, увлекая за собой напольное зеркало.

Тень существа, прильнувшая было к гладкой раме, метнулась к трюмо, нырнув в отражение, и в ту же секунду выскочила следом за падающей девушкой.

Со звенящим грохотом громоздкая конструкция повалилась на пол, рассыпаясь сотнями острых осколков.

Словно в замедленном кино, Даша видела: всё ещё храня отражение зеркального коридора и тёмной фигуры в нём, они разлетаются по комнате. Она прижалась к кровати, поджав под себя ноги, прикрывая голову руками. Колкая пыль окружила её туманом, острыми когтями разрывая кожу, врезаясь в плоть.

— Ма-ама-а-а, — звенело в голове. Это Машка Афанасенко, не успев спрятаться от осколков, поймала один из них, до кости разорвав ладонь. Кровь хлынула на джинсы, клетчатую рубашку, стекая алыми пятнами на светлый ковёр. — У-е-о, — стонала подруга, прижимая к себе почерневшую руку.

Тень, перескакивая из одного осколка в другой, рассыпаясь тысячами фрагментов, пролетала над их головами, пока не накрыла чёрной звенящей пылью всё пространство. Душное мгновение — и зеркальная пыль с шелестом осела.

— Маш, ты как? — тяжело дыша, спросила Дарья.

— Чёрт, чёрт, чёрт, — прижав к груди руку, словно баюкая младенца, подруга металась по комнате, наступая на осколки: те хрустели, как сухие кости. С локтя чёрным мазутом падала кровь.

— Маш, руку надо перевязать! — бросилась было на помощь Синицына.

Но подруга уже открыла шкаф и выхватила из него первую попавшуюся тонкую цветастую тряпку, полотенце, энергично наматывая его вокруг ладони:

— Ты офигела, что ли, Синицына?! — орала она, захлёбываясь от боли. — Чего ты скачешь как умалишённая!!!

— Маш!

— Если б я только знала, что ты такая идиотка!..

— Маш!

— Что «Маш»? — подруга повернула к ней искажённое болью и ненавистью лицо. Дарья отшатнулась, едва узнавая. — Я уже шестнадцать лет как «Маш», только с такой как ты кретинкой первый раз столкнулась…

— Маш, прекрати, — пробормотала Дарья. Её собственные руки, плечи, незащищённая шея словно паутиной были покрыты маленькими царапинами. Тонкие и прозрачные, слабо поблёскивающие в жёлтом свете свечей, осколки, размером не больше головки швейной иглы, торчали из кровоточащих ран. Она боялась пошевелиться. — Я вся в стекле, щёлкни выключателем, пожалуйста, может, дали свет…

Мария прищурилась, но не шелохнулась.

— Так тебе и надо! — отрезала она неожиданно жёстко. — Если бы не ты ничего бы этого не случилось.

Дарья, поняла, что сейчас рассчитывать на помощь подруги не приходится, надо выкручиваться самой, и осторожно приподнялась. Тело словно огнём опалило: мелкие осколки, плотно покрывавшие руки, впились ещё глубже. Пока она не двигалась, стеклянный скафандр не причинял боль, но стоило ей пошевелиться — весь этот колкий ёжик пришёл в движение, медленно разрезая плоть.

Даша тяжело дышала.

Весь пол был усеян осколками зеркала, крохотными треугольниками, преломляющими мутное пространство. В отличие от Маши, Дарья была в тонких капроновых носочках, и идти по такому опасному ковру не решалась.