Меган Миранда - Девушка, которая ушла под лед [litres]

– Беги! – снова заорал он.

Теперь я была ближе к нему. Настолько близко, что видела выражение лица. Паника. Такое лицо было у него, когда мы возвращались после «Отверженных» и нас занесло. Настолько близко, что видела его протянутую руку.

Руку мою возьми – к спасенью меня отведи.

Настолько близко, что видела мольбу на его лице: беги быстрее. Ту же мольбу, что была на его лице, когда он признавался мне в любви.

Любовь мою возьми, ведь вечна любовь.

И я побежала еще быстрее. Когда я отрывала ногу ото льда, он трескался. Я бежала прочь от Троя, погружавшегося в ад.

И помни истину всегда, что сказана была…

Трой был прав. Здесь мог быть ад. Но мог быть и рай. Сегодня ночью мы с Деккером слышали одни и те же слова.

Кто любит, тот Богу смотрит в глаза.

Трещина настигла меня. Я упала. С широко открытыми глазами.

Снова. Сначала пришла боль. Тысячи игл вонзились в кожу, внутренности скрутились в узел, сжались спазмом все мышцы сразу, лишь бы не впустить холод. Затем хлынул шум. Вода накатывалась и откатывалась, вдавливала льдом барабанные перепонки.

Но ворвались новые ощущения. Гравий под ногами. Странный голос откуда-то сверху. Я успела добежать почти до берега, здесь было достаточно мелко, чтобы я выпрямила ноги, достала до дна, встала. Пробив головой корочку льда, я вдохнула холодный воздух. Разломила плечами лед и локтями стала прокладывать себе путь к берегу.

На следующем вдохе я закашлялась и… рассмеялась. Запрокинув голову, я улыбалась, будто надо мной взошло самое яркое, самое жаркое летнее солнце.

Деккер, счастливо улыбаясь, упал на берегу на четвереньки и протянул мне руку. Я схватилась за нее, и он вытащил меня.

Медленно, очень медленно мы отходили от озера. Оба тряслись. Я от холода. Деккер от страха – скорее всего. Добравшись до деревьев, мы услышали, как сверху кто-то откашлялся.

– Ребятки, вы что, запретительного знака не видели?

Это спрашивал полицейский, поджидавший нас. Руки в боки. Мы направились к нему. Но он ждал не один. За пригорком стояла пожарная машина, за ней полицейская и еще скорая. Похоже, в службе спасения решили предусмотреть все сразу, потому что я в звонке не сказала, что именно случилось.

– Помощь не мне, – ответила я, показывая пальцем вдоль линии разлома льда, которая заканчивалась зияющей черной полыньей посреди озера. – Мой друг провалился. – Я икнула и подавила в себе волну ужаса от произнесенных слов.

Полицейский перевел взгляд на Деккера:

– Он вроде в порядке.

Я медленно покачала головой и прошептала:

– Не он…

У офицера расширились глаза. Он развернулся и криком передал мои слова пожарным и медикам. Те сорвались с мест. Они побежали к озеру с тросами, шестами, ручными рациями. Побежали со спасательным кругом, одеялами, оборудованием. Деккер взял мои руки в свои и согревал дыханием мои посиневшие пальцы. И пальцы понемногу перестали трястись.

Больше ничего нельзя было сделать. Трой умер.

На обочине сразу за скорой остановилась машина. Водитель вышел посмотреть, что случилось, уставился на нас с Деккером. Еще чуть-чуть – и начнут собираться зеваки. Поэтому мы с Деккером пошли к нему домой. Если родители увидят меня в таком состоянии, они сойдут с ума.

Когда мы проскользнули в дом через заднюю дверь, у меня снова руки ходили ходуном. Но на этот раз от холода, от ледяного ветра, проморозившего меня сквозь мокрую одежду. Зубы так стучали, что я не могла говорить. Я пыталась объяснить Деккеру, что мне нужен горячий душ, а слова не складывались. Но это не имело значения: он отвел меня в ванную, включил горячую воду, стащил задубевшую верхнюю одежду.

Деккер вышел, только когда ванную заполнил горячий пар, но по щели под дверью было видно, что он ждет меня снаружи, расхаживает туда-сюда. Я стояла под горячими струями, пока синие пальцы не порозовели, пока не ощутила, что кровь вновь побежала по жилам. Казалось, что костям еще холодно, и я изо всех сил гнала от себя это ощущение. По-настоящему такого быть не может, убеждала я себя. Это просто нехватка тепла. Отсутствие тепла. Темнота – лишь отсутствие света. Смерть – лишь отсутствие жизни. А может, ад – лишь отсутствие чего-то еще. Пустота, которую требуется заполнить.

Я вышла из душа, завернулась в тонкое бежевое полотенце. Деккер, наверное, приоткрывал дверь, пока я грелась под душем, потому что у двери лежали вещи. Я надела его огромную пижамную кофту, слишком длинные штаны, серые шерстяные носки и мысленно поблагодарила Деккера за любовь к мешковатой одежде.