Ширин Шафиева - Не спи под инжировым деревом

Пока мы шли, начал накрапывать ироничный мелкий дождик. Мне он был в радость, но Ниязи всерьёз обеспокоился.

– Если будет ливень, твоим кроссовкам – конец! – Он внимательно оглядел мои ноги.

– Да и твоим тоже.

Ниязи только хмыкнул.

По мере того как мы поднимались на холм, опасения Ниязи приобретали всё более и более обоснованный характер, ибо дождь усиливался, и вот в один прекрасный момент издалека, но словно со всех сторон одновременно, донёсся раскат грома. И тут Ниязи с облегчением закричал:

– Вот оно, дерево в виде фаллопиевых труб!

На мой взгляд, дерево уместнее было бы сравнить с черепом барана, а не с чем-то, кажется, гинекологическим, о чём я смутно помнил из школьного курса анатомии. Но отказать Ниязи в праве на собственное видение этого мира я не мог, поэтому возражать не стал.

Мы свернули на малоприметную боковую тропинку.

– Запоминай дорогу, – бросил мне Ниязи, не оборачиваясь.

«Как?» – в смятении подумал я. Вокруг была сплошная мешанина из старинных каменных и современных мраморных надгробий. Некоторые участки были значительно просторнее других, с парой-тройкой могил по центру и неуместно жизнерадостными жёлтыми цветочками на незанятой земле вокруг. Кое-какие могилы, заброшенные с виду, с поваленными памятниками, лепились к самому краю тропинки, так что приходилось внимательно глядеть себе под ноги, чтобы не наступить на одну из них. Как, во имя Джими Хендрикса, я мог запомнить дорогу?

Тут Ниязи свернул влево, и я приметил скромную могилу с простым прямоугольным камнем, на котором не было никакого имени, а интимно значилось «Мамочка». У «мамочки» в изголовье лежал пышный букет свежих красных гвоздик с переломленными стеблями.

Дождь усилился. Почва под нашими ногами стала неприятно скользкой.

– Вот он склеп, видишь? – Ниязи показал вперёд, и я разглядел за деревьями старинную постройку, похожую на маленькую копию какой-нибудь мечети. Неведомый мне архитектор даже не поленился пристроить к усыпальнице две башенки в форме минаретов. – А вот и участок наш. Прямо перед склепом.

Участок был ухоженным, с крепкой оградой, удачно расположенный между несколькими густыми соснами и парой лиственных деревьев, названия которых я не знаю. От всей этой растительной роскоши почти весь участок, наверное, в солнечные дни находился в тени, а сегодня деревья немного защищали его от дождя. Который, кстати, неотвратимо превращался в ливень. Тяжёлый, ворочающийся гром раздался совсем близко, словно прямо над нашими головами по деревянному столу прокатился гигантский бильярдный шар. И, будто этот звук был условным сигналом, ливень обрушился на нас с такой силой, что мелкого Ниязи чуть не сбило с ног.

– Следуй за мной! – приказал Ниязи и, увязая ногами в мгновенно размякшей земле, кинулся в сторону склепа. Я – за ним. Дождь оказался неожиданно и неприятно холодным. Кроме того, мне не хотелось стать мишенью для какой-нибудь неразборчивой в связях молнии.

Склеп был ограждён достаточно высокой решёткой, но воротца болтались открытыми, как и дверь в сам склеп. Мы с Ниязи втиснулись внутрь. Строго говоря, это строение нельзя было назвать склепом. Гробов с телами там, разумеется, не было, а были могилы, которые кто-то почему-то решил поместить внутрь мавзолея. Я посмотрел наверх. Мне показалось, что каменные плиты перекрытия лежат криво и в любой момент могут обвалиться. А что, если, не выдержав этого последнего испытания ливнем или же поражённый молнией, купол мавзолея всё-таки обвалится, и мы с Ниязи навсегда останемся погребёнными под его обломками вместе с давно умершими членами этой незнакомой нам семьи? А что, если весь род вымер или перебрался в другую страну и эти могилы уже давно никто не навещает, и тогда наши тела не найдут вовек, потому что мы даже не сказали никому, куда направляемся?

Так я размышлял, а Ниязи вытащил из кармана бумажную салфетку и протянул мне. Я взял салфетку и нагнулся протереть свои кроссовки, но занятие оказалось бессмысленным. Когда мой взгляд случайно упал на обувь Ниязи, оказалось, что этот ловкач как-то сохранил её в первозданно-чистом виде. Мне даже обидно стало. Тем временем он вытащил из другого кармана смартфон и задумчиво уставился в него.

– Думаю, вай-фая здесь нет, – съехидничал я.

– Здесь и связи нет, – сумрачно ответил Ниязи, как бы намекая на всю бедственность нашего положения.

– Значит, нам суждено окончить свои дни здесь, умерев от голода. – Я сделал попытку пошутить, а сам покосился на расшатанные плиты купола.