Ширин Шафиева - Не спи под инжировым деревом

– Извини. Не знаю, почему я так сказал.

– Прощаю. Ну, я пошёл, – видимо, он всё-таки обиделся, если так резко решил откланяться. Я взял себе ещё один кофе, но удовольствия от него уже не получил.

Следующий день был приятным, пасмурным (боги смилостивились над Баку и нагнали с севера низких, тёмно-серых туч). Ниязи позвонил мне и радостно затарахтел:

– Я присмотрел тебе участок для могилы. Одна моя знакомая семья, древний род, можно сказать… У них семейный участок на Ясамальском кладбище, почти у дороги, фанатам будет легко найти, и не очень дорого. Участок большой, одна половина заполнена только, а вторую они продают. Они, понимаешь, эмигрируют всей семьёй в Канаду, глава семьи, конечно, сначала взбунтовался, говорит, хочу после смерти лежать в родной земле, а жена его – шикарная женщина, и такая доминантная! – ответила: даже и не мечтай, что я с твоим трупом буду через океан лететь, чтобы зарыть дорогое моему сердцу тело рядом с могилой этой змеи – твоей матери, глаза бы мои никогда её не видели… А деньги им понадобятся любые, вот они и продают свободный кусок участка. Его и найти легко, от дороги на пригорочке, там склеп рядом такой заметный, и дерево странной формы, ха-ха, ты не поверишь, в форме…

– Сколько он стоит? – прервал я его уже заранее замогильным голосом.

– Да какая разница? – ответил Ниязи. – Я сам его куплю, на свои деньги. Всё равно когда-нибудь понадобится. Давай пойдём посмотрим участок. Просто прелесть, что за участок! Весь в траве и деревья сверху висят! Пикники, пикники там можно устраивать!

Мне сразу же представилась дюжина моих поклонников, увешанных амулетами с пентаграммами и черепами, притащивших на мою могилу петуха и окропляющих её его кровью. Какой пиар!..

– Ну и покупай себе на здоровье, мне там что делать?

– Тебе же там лежать!

– Не мне, а Виталику.

– Меня удивляет твоё равнодушие!

– А меня удивляет твой энтузиазм. Что смотреть-то? – уныло спросил я. – Ну, клочок земли, и кругом могилы.

– Не-е-ет, я покажу тебе товар лицом, – настаивал мой неугомонный друг. Видимо, ему очень нравился процесс купли-продажи земельных владений, пусть даже и на кладбище. Мне же хотелось как можно больше от этого дистанцироваться: сегодня я присматриваю участок, а завтра начну ходить в ЖЭК?! Так и старость настигнуть может.

– Ты сегодня занят? – наседал на меня Ниязи с мягкой энергией движущейся тектонической плиты, которой я не мог противостоять.

– Я хотел писать песню…

– Успеешь ещё! У тебя впереди вся жизнь после смерти!

Стало ясно, что он меня в покое не оставит. Кроме того, на Ясамальском кладбище я никогда в жизни до этого не бывал. Меня вообще после того случая, когда я, будучи весьма смышлёным, но уже довольно своеобразным ребёнком, нарвал пёстрый букет на буйно цветущем весеннем кладбище, куда мы поехали навестить могилу моего деда, и преподнёс его маме, больше ни к каким усопшим родственникам не возили. Но как я мог удержаться?! Цветов было так много, они устилали землю плотным покрывалом, особенно много их росло на заброшенных могилах. Цветы колыхались на лёгком ветру, приглашающе покачивая своими яркими головками, так и просились в руки. К тому же я со свойственной мне уже тогда мудростью срывал лишь те, которые росли по краям тропинок.

Откуда вообще взялось зловещее правило, не позволяющее приносить домой что-либо с кладбища? Откуда этот бессмысленный трепет перед местом, где человек стыдливо закапывает последние, самые неопровержимые улики своей бессмысленной и трудной жизни? Для меня оно – нечто вроде санатория, куда измученные вечной необходимостью, напрягаясь, дышать, моргать, есть и испражняться, предаваться метаболизму и прочим тягостным обязанностям жизни тела отправляются на вечный отдых. Как старые квартиры, оставшиеся пустовать в стране, из которой человек уезжает навсегда навстречу лучшей жизни и приключениям – так и тела остаются пустыми домами покинувших их душ до тех пор, пока в них не заселятся новые жильцы. Цветы, например. Если смотреть на процесс именно так, то что может быть более спокойным и умиротворяющим, чем кладбище? Да и если подумать, смерть – не привилегия человека, и весь мир – одно огромное кладбище для триллионов живых существ, что жили и умерли в нём.

Так вот, моя любознательность взяла верх над желанием творить искусство, и мы с Ниязи отправились осматривать участок.

Кладбище оказалось не слишком уж умиротворяющим и спокойным, во всяком случае, таким было первое впечатление – городское расположение сыграло свою злодейскую роль. На входе нас оглушили истерические гудки автомобилей, застрявшие в пробке на дороге, которая прорезала кладбище насквозь, являя собой соблазнительную, хотя и несколько траурную альтернативу круговой дороге. Проскочив между стоящими в два ряда машинами и мастерской по изготовлению надгробий, мы свернули на узкую аллею, уходившую вверх, и шум резко смолк, словно за нами закрылась невидимая дверь. Ниязи что-то бубнил себе под нос – сдаётся мне, искал зарубки, оставленные на деревьях. А может быть, он отметил дорогу рассыпанными хлебными крошками? Кто его знает?