Ши Эрншоу - Зимняя Чаща

Но я не знаю этого парня. Парня, который напоминает мне зимние деревья – высокие и согнувшиеся, с грубой шершавой корой, которая временами отслаивается, обнажая сердцевину дерева.

Я задерживаю дыхание и отворачиваюсь. «Он парень, которого я не знаю», – повторяю я себе. Парень со своими секретами. Парень, не похожий на других – только никак не могу понять, чем именно не похожий. Не могу.

В рецепте сказано, что травы нужно держать близко к телу во время сна на протяжении трех ночей, после чего простуда уйдет из костей.

Это все, что я могу предложить ему, все, что я знаю. Я Уокер, но не владею настоящей магией. У меня нет ночной тени. Впрочем, и того, что есть, должно быть достаточно.

Вернувшись к себе на чердак, я закрываю книгу и зарываюсь под одеяло, стараясь не думать о парне. О незнакомце, что спит сейчас внизу.

Близится рассвет, небо за окном моей спальни начинает приобретать темно-розовый оттенок.

Я подтягиваю одеяло выше к подбородку и начинаю умолять сон прийти ко мне. Унести меня, погрузить во тьму, дать мне отдохнуть хотя бы часок. Но мое сердце продолжает гулко барабанить в груди, возбуждение не желает покидать меня, и дело тут не только в парне, который спит внизу. Дело в чем-то еще.

Мотылек, которого я видела в лесу. Белый мотылек с изодранными крылышками и черными блестящими бусинками глаз. Предупреждающий, тревожный знак.

И я знаю, что он означает. Я знаю, что приближается.

Мой взгляд скользит по стене над моей головой, где пришпилены предметы, принесенные мной из леса. Кусочки мха и сухие кленовые листья, вороново перо и скорлупа разбитого сорочьего яйца, семена ирги и другие собранные под деревьями вещи. К потолку головками вниз прикреплены на стебельках десятки высушенных лесных цветков. Они, покачиваясь, сыплют мне на подушку свою пыльцу. Это очень хорошо – принести в дом частицу леса и позволить лесу наблюдать за тобой, когда ты спишь. Эти лесные вещицы защищают меня и навевают хорошие сны.

Но только не сегодня.

Даже при открытом окне, сквозь которое залетают и собираются на полу снежинки, мне жарко под своим легким одеялом. Я потею так, что щека прилипает к подушке.

В полусне, в лихорадочных видениях у меня появляется странное ощущение, что утром Оливер исчезнет. Растает, словно снеговик.

Очередная уловка леса. Его игры.

Словно и не было никогда никакого парня по имени Оливер.

Флоренс Уокер родилась в 1871 году под Зеленой луной летнего солнцестояния.

К тому моменту, когда она сделала свой самый первый вдох, на подоконник слетелись вороны. Они и впредь сидели, сложив крылья, на подоконнике детской комнаты Флоренс и сторожили ее сон.

В день свадьбы Флоренс на стоявшую неподалеку березу уселся воробей с белым хохолком и спел такую чудесную песенку, от которой у всех, кто там присутствовал, сжалось сердце. «Она птичья ведьма, – говорили о ней. – Птицы исполняют все ее приказания».

Но птиц к ней просто привлекала ее ночная тень.

Флоренс всегда держала у себя в карманах семена подсолнуха и оставляла их пригоршни на камнях вдоль кромки озера. А когда она надевала свое желто-абрикосовое платье, семена сыпались из дырки в кармане, оставляя тонкий след повсюду, где проходила Флоренс. Она шептала птицам предзнаменования, а они в ответ делились с ней секретами ее врагов.

Позднее при жизни Флоренс построенный среди деревьев дом Уокеров постоянно был полон щебетом зябликов и пятнистых тауи. Они жили в доме, днем сидели на потолочных балках, а ночью спали, сгрудившись вокруг раковины в ванной.

Умерла Флоренс в возрасте восьмидесяти семи лет от тяжелой болезни, которая называется туберкулез.

Когда Флоренс была при смерти, на раме ее окна всю ночь сидела сова и кричала до тех пор, пока больная не издала последний, похожий на птичий щебет, хрип и замерла навеки.

В саду до сих пор можно видеть ворону, которая прыгает между грядок с чесноком и геранью, ища червячков. У этой птицы глаза Флоренс.

Одна пригоршня птичьего корма

Облачко сапфирового дыма

Сорвать рядом с садовыми воротами два цветка клевера

Прищелкнуть языком и три раза произнести имя Флоренс Уокер. На голове должна быть надета панама.

Со лба катятся капельки пота, и я ногой отбрасываю одеяло в сторону. Мне жарко и думать я ни о чем не могу.