Эдвард Ли - Ведьмина вода

Несколько квартир этого массивного пентхауса были зарезервированы для «исследований» Фэншоу.

Дальнейшие рыночные спекуляции официально сделали его самым богатым человеком в мире, по сути, ровно через шесть месяцев после его возвращения в Нью-Йорк, что Фэншоу счёл не только удовлетворительным, но и вполне уместным: шесть — несовершенное число и эмблема его нового Благодетеля.

Эбби, хотя бы временно, но преодолела свою кокаиновую зависимость не через реабилитацию, а более радикально, путём принудительного воздержания. Фэншоу запер её в шикарной роскошной квартире и держал её там до рождения сына три месяца назад. Любовь, которую он испытывал к ней на раннем этапе — как и большинство вещей, касающихся человеческих отношений — превратилась в собачье дерьмо на солнце.

Когда он не касался дел своих многочисленных компаний, он преследовал свой новый и удивительный призыв с безудержным усердием: следуя по алхимическим и оккультно-научным следам Джейкоба Рексалла. А что касается его жалких старых навязчивых идей? Таких никчёмных побуждений больше не было. Теперь у него были куда более важные дела, которые его экспоненциально волновали больше, чем подглядывание за женщинами в окнах.

Он установил Уздечку в центральном дворе здания, безопасность и конфиденциальность которого он охранял за огромные (но теперь несущественные) расходы. Однако прогулки в прошлое больше не были нужны, и Магический шар больше не содержал пепла сердца Рексалла. Этот пепел теперь хранился в мемориальной урне, установленной в спальне.

Вместо этого шар содержал пепел сердца одного Джорджа Джеффриса Родса. В этом случае удача сопровождала Фэншоу вместе с информацией миссис Анструтер о том, что несчастный ребёнок Летисии Родс был забальзамирован городскими пожертвованиями — следовательно, сердце младенца не разложилось. Благодаря хитросплетениям первого из двух секретов, Фэншоу смог избирательно переноситься в будущее, а не в прошлое. Пределы этого оккультного путешествия составляли семьдесят один год — продолжительность жизни, которой в лучшем случае пользовался бы сын Летисии Родс. Потребовались довольно напряжённые умственные усилия, медитация и определённые «жертвы» (Фэншоу волновало увеличение количества бездомных в Нью-Йорке), но всего через несколько недель Фэншоу обнаружил, что получил благословение, о котором просил, и о котором говорил сам Рексалл.

Когда его сердце стало достаточно чёрным, он отправился в путь.

На шесть месяцев вперёд в будущее было достаточно, а потом всего пять минут в публичной библиотеке. Он вышел в интернет, посмотрел лучших за год по низким и высоким доходам на Dow и NASDAQ и вернулся в своё время с достаточным количеством данных, чтобы заработать миллиарды на рынке. Он знал, что когда он оттачивал свои таланты (и ещё больше обуславливал черноту своего сердца), его разведывательные исследования всё более и более приближали его к предстоящему времени. Действительно, он накопил бы больше богатств, чем любой человек в истории.

Люцифер, хвала тебе! — подумал он.

— Он никогда не постареет, — сказала Эбби в молчании.

Полночь наступила несколько минут назад, и Эбби заняла своё обычное место у окна своей огромной спальни на двадцать втором этаже. Она сканировала Манхэттен (в то время, когда индейцы-ваппингеры называли его не Манхэттеном, а островом Манна-Хатта), глядя в одно из зеркал. Она была полностью поглощена занятием.

— Что там такое? — спросил Фэншоу, не совсем слыша её.

Он закрыл за собой дверь.

— Вид. Он просто так завораживает, я никогда не устану от этого. Он никогда не постареет.

Он — нет, а вот ты — да!

Он подошёл к ней сзади и посмотрел в освещённый город своими невооружёнными глазами, наблюдая за миллионами огней и миллионами людей; всё же зная, что то, что она видела, было одинаково прекрасным с противоположной стороны. Он сжал её плечо.

— Какое зеркало ты используешь?

— Эваноры. Это моё любимое. Даже не верится, что Нью-Йорк выглядел так в 1670-х годах.

— Я знаю. Это невероятно.

И ты, моя дорогая, — это невероятная трата времени и пространства.

Для Фэншоу больше не существовало понятия «любовь». Это был просто ещё один способ мимолётного воображения. После рождения ребёнка она выполнила свою задачу. Она стала несвежим вином.

Чаша с кокаином рядом с ней почти всегда была пуста, хотя сегодня днём ​​была наполовину полна. Фэншоу не заботился об этом сейчас; он заботился только о том, чтобы она не употребляла наркотики во время своей беременности, чтобы не навредить ребёнку.