Лин Яровой - Прогулки по лунным дорогам [СИ]

Но дни проходили, а прогресса всё не было. Минерва отказывалась меня принимать. Её прошлые советы так и остались нерешёнными загадками. И я вновь почувствовал себя слепым беззащитным котёнком, которого бросили в переплетение асфальтных артерий страны, заставив двигаться по одному лишь чутью.

Тоски не было. Страха тоже. Но меня терзало странное ощущение недостатка событий. Каждый день я проезжал удивительные места. Каждый день знакомился с удивительными людьми. И каждый день был похож на предыдущий. Я был уверен, что вот сейчас, ещё немного, и что-то обязательно произойдёт, что-то кардинально изменится. Но нет… Города и дороги. Дороги и города. И постоянное ощущение голода.

Голод. Мой новый спутник. Прошлое, страх и уныние — внутренние демоны, что изводили меня в начале пути, были, безусловно, страшны. Но, победив их однажды, я знал — они никогда не вернутся. Голод же всегда возвращался. Порой, когда дни выдавались особенно неудачными, чувствовал, как желудок сокращается, пытаясь переварить сам себя. Тогда я забывал обо всех моральных устоях, и не гнушался банального воровства. Мне пришлось переступить через закон.

Это бывало по-разному. В первый раз всего лишь украл несколько картофелин из супермаркета. Поспешно покинув город, запёк картошку в наспех разведённом костре и жадно съел её без соли и хлеба. Во второй раз я осмелел и совершил настоящую кражу со взломом. В Ярославле отогнул металлический лист, служивший крышей продуктовому павильону, и, наплевав на все запреты, проник внутрь, чтобы вынести оттуда целый пакет продуктов и несколько блоков сигарет.

Мучили ли меня угрызения совести? Первое время — да. Особенно, когда вспоминал разговор с Игорем в первый день путешествия. Однако это не мешало мне наслаждаться украденной едой, да и дым похищенного табака не становился от этого менее сладким.

Самое смешное, что всё это время в моём рюкзаке лежала карточка Ольги, на которой, возможно, оставалась куча денег. К сожалению или к счастью, я не мог ей воспользоваться. Что касается самой Аваловой, то её фонд словно провалился сквозь землю. Несколько раз я пытался выйти на связь с Олей и Аней и, пользуясь телефонами подвозивших меня водителей, искал в интернете хоть какую-нибудь зацепку. Но ни одна из попыток не увенчалась успехом. Да, я без труда нашёл тот самый сайт фонда, на котором публиковались итоги расследований. Но ни один из указанных телефонов не был доступен. Набирая номер, я каждый раз слышал в трубке монотонный женский голос, сообщавший о том, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Поиски в социальных сетях также провалились. Удивительно, но ни у Ани, ни у Ольги не было страниц ни в одной из сетей.

В какой-то момент я даже начал сомневаться, что Ольга и Аня вообще когда-либо существовали. Если бы ни шрам, оставленный осколком во время аварии, и ни карточка, валявшаяся в сумке, возможно, я всерьёз бы решил, что вся эта история была лишь очередным сновидением.

Сновидения… Теперь они стали другими.

Раньше я без труда мог различить реальность и грёзы, но граница, разделяющая эти два мира, становилась всё тоньше и эфемернее, и сны перестали быть простым развлечением, превратившись в отдельную не менее правдоподобную жизнь. А ещё в них поселилось кое-что, не дававшее мне покоя. В последние дни я часто видел один и тот же образ — всадника, облачённого в серебряный римский доспех и тёмно-пурпурный плащ. Восседая на белом коне, всадник сжимал копьё с тонким древком — оружие сияло бледно-голубым светом и было направлено на чёрного крылатого змея, что извивался на грязной земле. У чудовища было семь омерзительных глав, из раскрытых пастей которых стекала вязкая слюна. Головы издавали кошмарные звуки, и каждый из них не был похож на другой. Здесь были и поросячьи визги, и жуткий змеиный шёпот, и гневные безумные крики, и маслянистые влажные всхлипывания, и пьяный безумный хохот. Семиглавый крылатый змей рычал, шипел, изрыгал тёмную грязную слизь и сыпал богохульствами, ругаясь человеческим голосом. Чудовище и всадник на белом коне сошлись в смертельной битве, и не было ясно, кому из них суждено одержать верх. Я никогда не мог досмотреть этот сон до конца, каждый раз просыпаясь в холодном липком поту.

И тем не менее, несмотря на трудности и преследовавшие кошмары, я всё также упорно шёл на запад.

Не без удовольствия думал о том, что почти добрался до Санкт-Петербурга. Не знаю почему, но мне казалось, что этот город должен стать ключевым поворотом на пути к Рецепту. Он виделся мне, как некий последний рубеж, как точка невозврата, после которой всё должно было измениться. Я почувствовал это ещё в тот день, когда впервые вышел на трассу с рюкзаком на плечах, не имея в голове ни четкого плана, ни приблизительного маршрута. Уже тогда интуиция мне подсказывала, что северной столицы не миновать. Какая-то неведомая сила упрямо манила меня в этот город дворцов, площадей и каналов. Мне казалось, что если в нашей стране и в самом деле где-то живёт мистическая сила, способная подарить жизнь иллюзорному образу, то она непременно должна оказаться там — на берегу Балтийского моря. Там, где первый император когда-то прорубил знаменитое окно в Европу — окно на запад.