Лин Яровой - Прогулки по лунным дорогам [СИ]

— Пошёл на хуй, — не выдержал я.

Смуглый ударил молниеносно, вложив в удар весь свой вес. Сначала я не почувствовал боли. В ушах громко зашумело, а перед глазами закружились мушки. После второго удара, прилетевшего откуда-то сзади, начал судорожно хватать ртом воздух. Казалось, будто что-то лопнуло у меня в голове. Из носа фонтаном хлынула кровь.

Сквозь звон в ушах донёсся голос смуглого:

— Че, сука, ещё? Смелый нашёлся?

Тот, что в джинсах, подошёл ближе и приобнял меня за плечо. Приятельским тоном он произнёс:

— Давай, братишка, не наглей. Снимай часы, и разойдёмся.

— Ты тоже на хуй иди, — ответил я.

Этот бил слабее. Но точнее. Кулак прилетел снизу прямиком в солнечное сплетение. Я задохнулся от боли. В следующую секунду кто-то срубил меня, пнув по больной ноге. Я потерял равновесие. Оказался лицом на асфальте. Тут же посыпались удары со всех сторон.

Всё происходило, словно в тумане. Я сжался в комок, прикрыв голову и живот. Пинали сильно и много. Кто-то едва не сломал мне пальцы, с размаху ударив в ладони: видимо, целился в лицо. Пару раз попали точно по почкам; мне показалось, что они едва не лопнули.

Изредка я замечал прохожих. Они торопились пройти мимо и старались не смотреть в мою сторону.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем избиение прекратилось.

— Ну чё, сука? Хватит тебе?

— Хватит…

— Снимай котлы.

Лежа на мокром асфальте, я сплюнул кровью перед собой. Попытался встать, но не смог — по всему телу пульсировала тупая ноющая боль.

— Не дёргайся, братишка. Снимай часы, и мы тебя не тронем больше.

— Не сниму… — сказал я чуть слышно.

Смуглый пнул меня в живот.

— Чё ты мямлишь, сука?!

— Они от отца.

— Да поебать вообще. Давай сюда!

— Пошёл…

Смуглый прыгнул сверху, втоптав меня ногами в тротуар. Он орал на всю улицу, пинал в живот, харкал сверху, матерился и снова пинал. Больше всего на свете я жалел, что не могу встать, чтобы врезать ему в ответ. Как же мне хотелось взять железную арматуру и переломать ноги этому ублюдку, чтобы он никогда больше не смог ходить.

Куда там… Я от его пинков-то защищался с трудом. Пару раз кроссовок проскочил между ладоней и угодил в лицо. Я захлебывался собственной кровью и ничего не видел из-за тёмной пелены, застелившей глаза.

Кто-то схватил за волосы и приподнял над землей. Затем ударил головой об асфальт. Не сильно. Но этого хватило, чтобы я выключился на несколько секунд.

Когда я пришёл в себя, двое уже меня держали, прижав лицом к стене. Третий заломил левую руку за спину. Он снимал часы.

— Нет…

— Да не дёргайся ты, сука!

— Слышь, Мамай, трубку тоже у него забирай. А то сильно дерзкий.

— Ща.

На телефон мне было плевать. Единственное, что я не мог отдать этим выродкам, — так это часы. Отец подарил их мне в мой шестнадцатый день рождения. За пару дней до того самого задержания.

Я дёрнулся, пытаясь вырваться, но тут же вскрикнул от боли. Заломленная рука едва не хрустнула. Часы с меня всё-таки сняли.

Не помню, как я вновь оказался на земле. Я увидел, как смуглый убирает отцовские «Casio» себе в карман, и меня захлестнула волна безысходного гнева.

— Верни! — что есть сил закричал я. — Верни часы, сука!

Смуглый харкнул рядом со мной и повернулся к светловолосому:

— Слышь, Костян, может его обоссать? А то он чёт вообще берега путает.

— Да хрен с ним. Хватит ему.

— Рюкзак забираем?

— Да на хрен нужен, — махнул рукой блондин. — Глянь, если там бабок нет, то фиг с ним.

Ублюдки начали потрошить мой рюкзак, вываливая из него всё подряд. Смуглый залез в боковой карман и достал оттуда смятые купюры.

— А вот и лавэ! Смотри, Костян, два куска!

— Нормально. Будем считать, что это компенсация за базар.

— Может всё-таки обоссым? Он меня послал всё-таки.

— У тебя недержание, что ли? Пойдём, пока мусоров не вызвали.

Смуглый ещё раз пнул в лицо.

— Будем считать, что тебе повезло, петушок. Ты понял, сука? — снова удар.

— Верни часы…

— Чё? Че ты вякнул?

— Мамай хорош! Надо валить!

— Погоди, это сука хочет мне что-то сказать!

Смуглый поднял меня за волосы и поставил на колени. Держа за голову, второй рукой ударил в висок.

— Верни часы… — продолжал повторять я.

— Ты походу вообще не втупляешь, петушок! Ты счастлив должен быть, что так легко отделался. Ты понял? А? Не слышу, сука! Ты счастлив!? Отвечай!

— Мамай! Счастлив он, счастлив! Заканчивай уже!

— Ща закончу, — кивнул выродок, — ща я его так закончу…