Лин Яровой - Прогулки по лунным дорогам [СИ]

— Выключи клоуна, Воронцов. Что за вино?

Андрей посмотрел на этикетку и прочитал название. Девушка ещё несколько секунд не открывала глаз. Она вновь сделала глоток, и её ресницы задрожали, а дыхание стало частым и сбивчивым.

— Когда мы с ней познакомились… — Аня вдруг замолчала и отвернулась, рукой прикрывая лицо. — Простите…

Несколько секунд мы сидели в замешательстве, прежде чем поняли, что происходит. Первым сориентировался Андрей. Он быстро передал мне свой стакан, а сам подошёл к девушке и, чуть приобняв её за плечи, тихо прошептал:

— Я здесь, принцесса.

— Прости…

— Не за что прощать, принцесса.

Аня взяла его за руку. Не оборачиваясь, девушка спросила:

— Андрей.

— Да?

— Почему ты меня так называешь?

— Потому что ты — принцесса, разумеется.

— Я серьёзно.

— И я серьёзно. Но если тебе не нравится, могу перестать…

— Нет. Пусть так.

Они ещё что-то прошептали друг другу, что-то безумно важное для них двоих, и я вдруг почувствовал себя неловко. Поднявшись, чтобы уйти, я посмотрел на Андрея, но тот отрицательно махнул головой. Кивнув ему в ответ, встал чуть в стороне, закурил и постарался не привлекать к себе внимания.

Аня быстро успокоилась. Когда она вновь повернулась, только влага в её светлых глазах выдавала недавнюю слабость. Впрочем, вскоре исчезли и слёзы, и вот уже Луконина разговаривала с нами, как ни в чём не бывало.

— Простите, — сказала Аня, отпив немного из стакана. — Просто накатило. Это вино… Когда мы с Олей познакомились, они пили его с мамой. И потом в офисе… она всегда покупала именно его.

Несколько секунд девушка помолчала. Потом она, видимо, заметила, что мы с Андреем не знаем, что ей ответить.

— Мне нравится его вкус, — продолжила она. — Оля как-то шутила, что вино напоминает жизнь — сначала кажется гадким и горьким, но если не испугаешься и продолжишь пить, то вскоре почувствуешь, что внутри, оказывается, целая палитра оттенков.

— Она была мудрой женщиной, — осторожно произнёс Воронцов.

— Брось. Она была дурой. Как и я, — Аня чуть улыбнулась. — Сильной и умной дурой. Будь Оля мудрой, она давно перестала бы думать и бороться; не пыталась бы изменить этот чёртов мир. Она бы бросила фонд. Будь Оля мудрой…

Аня посмотрела на дно стакана. Грустно усмехнувшись собственным мыслям, она закончила фразу:

— Будь Оля мудрой, она была бы жива.

Тишина повисла над двором, и только цикады нарушали её своим стрекотом. Несколько долгих мгновений мы сидели в молчании, задумавшись каждый о своём, а затем Аня, встряхнувшись, произнесла:

— К счастью, Оля не была мудрой. Именно поэтому она и прожила жизнь так, как хотела бы прожить её я. И знаете что? Однажды они за неё ответят. Вот увидите.

Я поднял свой стакан и сказал:

— За Ольгу.

— За Ольгу!

Мы выпили, и в этот же миг всем стало легче. Разговор пусть медленно, неловко, со скрипом, но всё же вернулся в непринужденное русло. Андрей, то ли из своих собственных интересов, то ли и вправду из любопытства, стал выспрашивать у девушки про Авалову.

— Почему вы подружились? У вас же разница в возрасте вроде приличная.

— Не знаю, — ответила Аня. — Наверное, я видела в Оле себя. Она была хулиганка — сумасбродная, лёгкая, только чуть более и ответственная, — подумав немного, Луконина сказала: — И она была непостоянная.

— В смысле?

— В смысле жизненных ориентиров. Мы с ней вечно спорили, что важнее — тихое счастье или борьба. При этом самое смешное, что позиции у нас постоянно менялись. В один день Оля была по одну сторону границы, я по другую, а спустя время всё переворачивалось с точностью до наоборот. Это была бесконечная ходьба по кругу — игра, которая доставляла нам удовольствие и, если разобраться, не имела никакого смысла. Но мы были счастливы, играя в неё. Вечерами мы сидели в офисе и пили это вино, и нам было так хорошо, словно весь мир был игрой нашего воображения.

Я закрыл глаза и мысленно перенёсся в новосибирский офис. Передо мной предстала картина — две девушки сидят на диване, и, раскуривая кальян, шутят, смеются и сплетничают, и в воздухе витает цитрусово-цветочный запах, и нет никого, кто мог бы их потревожить… Но вдруг одна из девушек падает, и в глазах её застывает ужас. А в следующую секунду всё исчезает в огне.

— Ау-у! — Аня щёлкнула пальцами у меня перед глазами. — Ты опять ушёл в транс?

Я дрогнул и стряхнул с себя наваждение.

— Да, прости.

— Ничего страшного, — махнула рукой Луконина. Повернувшись к Андрею, она сказала: — Ну, давай, Воронцов. Теперь ты расскажи нам что-нибудь о себе.