Кэтрин Арден - Мертвые голоса [litres]

– Спасибо, но нет, – ответила Коко. – Рассвет еще не наступил.

– Нет, – согласился Сет, – но скоро наступит.

– И что, вы хотите прямо сейчас силой затолкать меня в зеркало?

– Ну уж нет. Разве так будет интересно? – Когда он улыбался, у него появлялись ямочки на щеках. От мысли о том, что Сет получает удовольствие от происходящего, было еще противнее.

– Ладно, – пожала плечами Коко, – тогда я пойду. Я еще придумаю, как спасти Олли. – Она повернулась к двери и поняла, что из комнаты теперь целых три выхода. Коко остановилась и обернулась.

Сет рассмеялся.

– Как тебе угодно. Можешь играть в мои игры до рассвета, если так нравится. Но потом – добро пожаловать по ту сторону зеркала.

Затем он исчез. Никаких клубов дыма и прочих спецэффектов. Вот он стоял перед ней, потом Коко моргнула – и в следующую секунду его уже не было.

«Ну, это просто глупо», – подумала Коко. Она не рисковала надолго застрять в спальне. У нее ведь были часы. Достаточно попросить их пропищать возле правильной двери, и можно будет сбежать отсюда, чтобы больше не видеть Олли, спящую беспробудным сном с инеем на сомкнутых веках.

Но… у Коко возникла идея. Очень рискованная, однако ничего лучше она придумать не могла. Правда, у нее оставалось еще несколько вопросов, но, кажется, Коко знала, как получить ответы. Возможно, подумала она, Сет совершил ошибку, когда сделал так, чтобы лестница вела прямо сюда. Наверное, он хотел, чтобы Коко увидела в зеркале, что произошло с Олли, и испугалась.

Она действительно испугалась, но еще у нее возникла идея.

Коко кинулась к своим вещам, которые по-прежнему были разбросаны по полу спальни. Пошарив немного, она нашла листок бумаги и маркер.

– Я задам несколько вопросов, – обратилась она к часам. – После каждого я буду зачитывать алфавит. Останавливайте меня на нужных буквах.

Часы ответили двойным сигналом.

Коко спросила как можно тише, едва шевеля губами, на случай, если Сет подслушивает:

– Как мне разбудить Олли?

Она начала перечислять все буквы алфавита. Дом вокруг нее погрузился в абсолютную тишину. Коко не нравилась эта тишина. Ей казалось, что в темноте кто-то прячется, наблюдая за ней, выжидая.

«ПОЗВАТЬ ПО ИМЕНИ, – ответили часы. – НО ТЛК НА ТОЙ СТОРОН ЗРКЛ».

Этого Коко и боялась. Она прерывисто вздохнула.

Следующий вопрос.

– Вы с Олли одно целое?

Она снова начала читать алфавит.

«ВСЕГДА», – ответили часы.

– Ладно, – сказала Коко. – Тогда я знаю, что делать.

Коко заплакала. Это было несложно – она и так долго сдерживала накопившиеся слезы.

Девочка упала на колени и начала всхлипывать, уставившись на три дурацкие двери, созданные Сетом, которые – возможно – вели из спальни в коридор.

– Я не могу, – прошептала она. – Не могу. Пожалуйста, хватит. Пожалуйста. Я больше не хочу играть!

В следующую секунду левая дверь распахнулась и в спальню, выпучив глаза, влетел Брайан. Он увидел ее.

– Коко! Я бежал по коридору, все бежал и бежал, и наконец добрался до двери, но за ней оказывались то кухни, то чуланы, то гостиная Уилсонов… – Брайан дрожал, уставившись на нее диким взглядом. – И я никак не мог тебя найти.

Коко крепко обняла его. «Получилось», – подумала она, чувствуя, как колотится сердце. Человек с улыбкой на лице не позволил бы Брайану найти ее, если бы не поверил, что Коко сдалась. Он обожал глумиться над проигравшими и наверняка хотел позлорадствовать в присутствии их обоих.

Может, они и впрямь потерпели поражение. В конце концов, у Коко оставалась только одна рискованная идея. Но, по крайней мере, с ней будет Брайан. Она была так рада его видеть!

– Это еще не конец, – как можно тише сказала Коко, но продолжила плакать.

– С тобой все в порядке? – тут же встревожился Брайан.

Коко не ответила: она следила за тенями на освещенной луной стене спальни. Среди них Коко заметила человеческий силуэт. Она перевела взгляд на зеркало и увидела Гейба, стоявшего за плечом у матушки Хемлок. Оба призрака наблюдали за ними. Матушка Хемлок смотрела на них выжидающе, с мрачным торжеством, а Гейб, похоже, был опечален.

Брайан поднял голову, проследил за взглядом Коко и отшатнулся от мертвых, неподвижных лиц в зеркале.