Гильермо Дель Торо - Незримые [litres]

Автомобиль исполнил очередной вираж, на сей раз влево, и резко затормозил. Одесса, привыкшая ориентироваться на синие маячки, даже растерялась, но потом заметила на обочине угнанную машину: дверцы и задний бампер усеивали вмятины, решетка радиатора погнулась, из-под помятого капота валил дым. Первая мысль – из-за перегрева отказал двигатель, но завывающая сирена и мерцание мигалки свидетельствовали об обратном.

Пустота достиг пункта назначения.

Блэквуд в мгновение ока очутился на тротуаре. Прихватив сумку, Одесса последовала за ним и устремила взгляд в сумеречное небо. Вдалеке угадывалось здание Центрального вокзала, расположенное чуть ли не поперек дороги – локация совершенно нехарактерная для деловой части Манхэттена. Ближайшую к нему постройку, предназначенную для полномасштабной реставрации, окружал забор, почти все двадцать этажей были заставлены строительными лесами и обтянуты защитной сеткой. Сейчас здание выглядело заброшенным, верхние окна зияли пустыми глазницами, никакие работы не велись. Предупредительный знак гласил: «Посторонним вход воспрещен. Стройка приостановлена распоряжением городского комитета Нью-Йорка».

– Что это за место? – осведомился Блэквуд.

– Вероятно, у них кончилось финансирование, – пробормотала Одесса, разглядывая фасад из песчаника; непосредственное соседство с вокзалом освежило ее память. – Погодите! Это университетский клуб. Его планировали переделать в гостиницу, но потом проект закрыли. С месяц назад там обнаружили страшную находку, в результате разразился скандал. В подвале, на глубине тридцати футов, экскаватор вырыл останки столетней давности. Когда-то здесь находилось кладбище для рабов.

Блэквуд изумленно уставился на нее:

– Рабов?

– Из-за них реконструкцию и заморозили. Иски летят со всех сторон. Может, все ограничится перезахоронением или мемориальной доской, либо затея с гостиницей накроется медным тазом.

Блэквуд по-прежнему не сводил с нее глаз. Очевидно, словосочетание «кладбище рабов» имело для него особый, потаенный смысл.

– В чем дело? – испугалась Одесса.

Лицо англичанина приняло обычное непроницаемое выражение.

– Дьявольщина, – прошипел он, торопливо извлекая из кармана сверток с инструментами. – Мистер Ласк?

Толстяк, по-прежнему сидевший за рулем «фантома», потыкал в клавиши сотового и поднес трубку к уху:

– Я сообщу ему адрес.

– Кому? – растерялась Одесса. – Чей адрес?

Не дождавшись ответа, она обернулась, но Блэквуд уже исчез.

Одесса услышала, как затрясся брезентовый забор охраны, и поняла, что Блэквуд перелез через него. Разъяренная, Одесса отыскала опорную стойку – не такую шаткую, как основная конструкция заграждения, – и сдернула с нее брезент. Забор венчали два ряда колючей проволоки, обращенные острыми концами во двор. Убедившись, что телефон лежит в застегнутом кармане, Одесса вскарабкалась наверх и спрыгнула; шипы пропороли рукав, по счастью не задев кожу.

Перед входом в здание темнел пятачок потрескавшегося асфальта. Закрывавшая дверной проем пленка хлопала на ветру. Одесса поднырнула под полиэтилен и уткнулась в дверь, украшенную очередным предупредительным знаком. К счастью, в ближайшем окне отсутствовал стеклопакет, и Одесса беспрепятственно проникла внутрь.

Блэквуда нигде не было видно, однако позвать его она не рискнула. Вниз тянулась широкая каменная лестница, примерно посередине она разветвлялась надвое и вела обратно наверх. Добравшись до нижней площадки, Одесса включила на телефоне фонарик и занялась поиском новых ступеней. Современный Манхэттен зиждился на фундаменте минувших эпох. Одесса отлично помнила универсальный принцип манхэттенской свалки: копнешь на десять футов и окажешься в начале двадцатого столетия, где сохранились бетонные обломки рубежа веков; футов через пять добро пожаловать в год 1800-й, где стены возводились из кирпича и еще можно отыскать керамические черепки вкупе с домашней утварью; копнешь футов на двадцать – двадцать пять, вот еще минус сотня лет.

Ступени кончились, а Блэквуд так и не появился. Луч света выхватил в деревянном полу отверстие с приставленной стремянкой. Подсвечивая себе фонариком, Одесса полезла в подвал.

– Немедленно выключите! – донеслось снизу.

Преодолев последние перекладины, Одесса почувствовала под ногами неровный каменистый пол.

Блэквуд заслонился ладонью:

– Действовать нужно втемную. Глаза только-только привыкли к мраку, как нагрянули вы и все испортили.