Гильермо Дель Торо - Незримые [litres]

Прищурившись, Одесса различила кассовые окошки и распахнутую дверь в хранилище. В поле зрения попали рука и плечо убитой женщины, рядом темнела лужица крови. Внезапно Одессу осенило.

– Где раненые?

Они с Блэквудом чересчур увлеклись слежкой за вооруженными оперативниками и совсем упустили момент эвакуации пострадавших.

Обогнув периметр, они наткнулись на разбросанных по тротуару заложников. Одни давали показания детективам, другим обрабатывали синяки и ссадины.

Все, кто сидел на мостовой, отделались легким испугом.

– Раненых нет? – обратилась Одесса к девушке-фельдшеру, застегивавшей манжетку тонометра на предплечье немолодого мужчины.

– Трое. Двое посетителей и кассир. Но все ранения поверхностные, без угрозы для жизни.

– И где они?

– Увезли на «скорой» по больницам.

Одесса покосилась на Блэквуда и прочла в его глазах тревогу.

– По больницам? Почему во множественном числе?

– Три кареты – три учреждения, – ответила фельдшер.

– Не подскажете, какие именно? – выпытывала Одесса.

Фельдшер уже начала злиться.

– Самые ближние. Методом исключения получаем Флашинг, Ямайка-Хайтс и Нью-Йоркский пресвитерианский.

Одесса помертвела:

– Пресвитерианский госпиталь в Куинсе?

– Именно.

Больница, откуда они уехали полчаса назад.

Где лечится Эрл Соломон.

Совпадений не бывает. Все взаимосвязано.

– О господи, – прошептала Одесса.

Эрл Соломон лежал на больничной койке, мужественно борясь со сном. По телевизору передавали репортаж о захвате заложников, окончившийся, если верить бегущей строке, штурмом и ликвидацией нападавшего. Соломон с трудом разбирал буквы внизу экрана, из-за отсутствия на месте событий камер приходилось довольствоваться повторяющимися кадрами, на которых полицейские автомобили наводняют квартал, а регулировщики оттесняют народ подальше.

Телевизор работал в беззвучном режиме, тишину нарушало лишь мерное гудение и писк приборов да дыхание больного: немой вдох, зычный выдох. Соломон попробовал дотянуться до пульта управления на стене, но руки не повиновались, словно налитые свинцом. Малейшее усилие причиняло боль.

Снаружи, под самыми окнами, завыли сирены – звук будничный, но настораживающе близкий. Последовал мощный удар, сотрясший больницу от основания до самой крыши. А может, Соломону просто померещилось.

На экране возникла запись, сделанная мобильником из соседнего здания. На глазах Соломона бесшумно взорвались две гранаты; вооруженные оперативники штурмовали банк. Картинка расплывалась – может, из-за расстояния, с которого велась съемка, или из-за ослабленного зрения отставного агента.

Проклятье! Сколько можно ждать. Надоело валяться овощем. Соломон уже отчаялся когда-либо вернуться в вертикальное положение. Перспектива провести остаток дней прикованным к постели повергала его в уныние. Сколько еще ему влачить безрадостное существование инвалида? Может, его подводит не зрение, а рассудок?

Тайны, открывшиеся ему по ходу расследований с Хьюго Блэквудом. Они поразили его до глубины души, заставили переосмыслить картину мира. Однако вопреки обретенным знаниям Соломон, как и любой человек, редко задумывался о собственной смерти. Разумеется, за пределами земной реальности есть и другие. Соломон видел их воочию. Но многое из того, с чем ему доводилось сталкиваться, несло в себе зло и угрозу. Однако теплилась надежда, что где-то по ту сторону измученного странника ждут мир и покой.

Перед внутренним взором всплыла сцена на заброшенном кладбище, когда Хьюго Блэквуд освободил мальчика от поработившего его демона. Провел над юным Верноном Джамусом обряд очищения и выпустил его. Но куда? Соломон жаждал выяснить. Блэквуду такая загадка не по зубам, единственная тайна, неподвластная оккультному детективу.

Хьюго Блэквуду не дано обрести покоя в этом мире, но вдруг Эрлу Соломону посчастливится в следующем?..

Блэквуд , услышал Соломон знакомый голос. Хьюго Блэквуд .

Соломон откинулся на подушки, стараясь вытеснить голос из головы. Однако звук повторился и шел извне. Соломон зажмурился, отказываясь поверить. Он повернулся к двери и только тогда приподнял веки. Перед глазами все плыло, двоилось. Сфокусировав взгляд, он различил в проеме силуэт. Вернон Джамус. При виде мальчика Соломон вздрогнул: вдруг в палате вовсе не Вернон, а демон, поработивший его, злой дух, вселившийся в ребенка, чтобы пробудить призраков усопших рабов Миссисипи.