Констанс Сэйерс - Четыре жизни Хелен Ламберт

Я подумал о ноже в сумочке, ноже, покрытом засохшей кровью Мариэль Фурнье. Если Малик прав, это единственная надежда на выживание. Но смогу ли я нанести удар?

Когда я наконец-то добралась до дома, Люк готовил ужин, как будто мы были нормальной парой. Мне это показалось милым.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Расскажи мне о Сандре.

Варнер вздохнул.

– Что рассказать? Я облажался. Как обычно. Кажется, я нашел способ испортить всем вам жизнь. Я ревновал ее к Рику Нэшу и в результате стал причиной ее смерти. Она была сильной и задавала правильные вопросы. Она заслуживала от меня лучшего. – Люк снова повернулся к плите, как будто не мог на меня смотреть.

– Кстати, о Рике Нэше. Я была сегодня в галерее, – объявила я, недоумевая, почему вообще потрудилась рассказать. Он и без меня все знал.

– С Роджером повидаться? – Голос его оставался спокойным, но с легким оттенком ревности.

– Я встретила Роджера, но меня больше интересовали инсталляция Ричарда Нэша, киноинсталляция Билли Рэппа и новейшая картина в коллекции Огюста Маршана. «Джульетта».

– Понятно. – Он добавил вино во все, что делал. От чеснока пахло просто великолепно.

– Я знаю, Люк.

– Знаешь что?

– Что картина принадлежала тебе. Ты купил ее у месье ЛаКомпта.

– Да.

– И финансирование галереи тоже поступало от тебя?

– Я ничего не скрывал. Мое имя выгравировано на чертовой стене в холле. Ты просто ни разу не удосужилась туда посмотреть.

А ведь он прав. Я прожила эту жизнь, упустив много вещей. Я подошла к Люку и обняла его.

– Сегодня я поняла кое-что еще.

– И что же?

– Линия любви на моей руке… это не я и Маршан. Нас никогда не было. Только первая история Джульетты и Маршана была реальна, а дальше все просто должно было идти своим чередом. Моя настоящая любовь… это ты.

Люк перестал резать овощи.

– Нашей любви никогда не должно было быть, но все же она есть. Я возвращаюсь снова и снова, но не к Маршану. Я возвращаюсь к тебе.

В комнате воцарилась тишина. Он закрыл лицо рукой, и я увидела, что у него на глазах застыли слезы.

– Неужели ты только сейчас поняла это? Почему в последний день, Рыжик? Почему?

Я крепче его обняла.

– Не знаю. Ты – любовь всех моих жизней.

Я задумалась на мгновение.

– Может быть, мне не придется завтра умирать.

Он уставился в пол.

– Ты не можешь дожить до возраста матери. Таковы правила. Они написаны в проклятии. Я не могу это изменить, и ты знаешь. Если бы я мог, я бы уже это сделал.

– Тогда давай не будем терять ни минуты?

Мы не ложились спать до утра, зная, что принесет этот день. Я также знала, что мне предстояло сделать. Вот мы и добрались до дня, когда кто-то из нас должен был умереть. И я не знала, что будет хуже. Масштабы решения не могли не устрашать. На уровне инстинкта я хотела защитить человека, которого любила, а не убивать его. Честно говоря, я не была уверена, что меня все устраивало в нынешней жизни, однако я не имела ни малейшего представления, кем я стану в следующий раз.

Кровать рядом со мной оказалась пуста. Я встала и вышла в гостиную, обнаружив открытые двери на балкон. Люк сидел на черном кованом стуле, курил сигарету и смотрел на разросшийся куст жимолости. Я наклонилась, поцеловала его в лоб.

Все происходящее напоминало ожидание палача возле двери. Я вспомнила абсурдную историю Марии Антуанетты, извиняющейся за то, что наступила на ногу человеку, который вскоре отрубил ей голову.

– А что, если я не буду выходить из дома?

– Бесполезно. Ты и сама это знаешь. Даже не говори об этом. – Он затушил сигарету и вошел в дом, оставляя меня одну.

Я ощутила одиночество. Не стоит забывать, что смерть – это путь, по которому вы идете в одиночку. Тяжесть ситуации легла на меня непосильным грузом. Не знаю, чего я хотела. Может быть, не видеть борьбу, которую переживал Люк? Но в каком-то смысле ему предстояло умереть вместе со мной. Он вновь начал бы ждать меня, а этот процесс, как я знала, доставлял ему огромные муки. И все-таки хорошо, что после сегодняшнего дня я довольно долго не буду о себе вспоминать.

Я потянулась за пачкой на столе и вытащила сигарету. Зажгла. Та оказалась для меня слишком крепкой, но запершившее горло хотя бы напомнило о том, что я жива. В ту же секунду я испугалась, что именно сигарета может стать причиной смерти. Я подняла глаза. Нависающая надо мной решетка могла упасть на голову в любой момент. Вокруг угрожающе стояла бытовая техника; напитки представляли потенциальную опасность – я могу умереть от удушья, а лестница… ну, утром я без всяких казусов спустилась, доверяя перилам. Я больше не повторю своих глупых ошибок.