Джек Кетчам - Девушка по соседству

В то время я работал над новой редакцией книги « Она пробуждается », моего единственного романа с элементами мистики. Он немало времени пролежал у меня на полке. Мне пошло на пользу возвращение к нему, потому что я не был в состоянии начать что-либо новое – или что-то реалистичное. Воплотившаяся и явленная людям богиня на солнечном островке в Греции – это было для меня в самый раз.

Но постепенно эта женщина снова начала преследовать меня.

Может, из-за ее прически 1950-х. Не знаю.

В те годы, когда я рос, моя улица была тупиковой, и каждый дом на ней прямо-таки кишел детьми военного поколения. Я мог легко представить, как она творила все эти ужасы здесь. К тому же если вы жили в 1950-х, то наверняка знали их темную сторону. Все эти бубонные узлы секретности и репрессий чернели, созревали, готовые вот-вот лопнуть. Была ощутима та атмосфера изоляции и те персонажи, которые я мог писать с натуры, с реальных людей.

И я подумал: а может, мне перенести все это в 1958-й, когда мне было двенадцать? И вместо Среднего Запада, где эта история имело место в реальности, взять Нью-Джерси.

И когда я был там, в родном доме, особенно летом, многое стало воскресать в моей памяти. Запах леса, запах влажных стен подвала. Вещи, которые я раньше не мог вспомнить – слишком был занят, – стали являться мне бессонными ночами. Всплывало такое множество деталей, что сопротивляться их напору было бесполезно – да я и не пытался. Просто иногда приветствовал улыбкой то, что мне нравилось в том далеком времени. У нас были ручьи, сады и незапертые двери. У нас был Элвис.

Но я же не писал сценарий « Счастливых дней» [35] Популярный телесериал 1970-х, идеализированный взгляд на жизнь Америки с середины 1950-х до середины 1960-х годов. . Никогда – со времен « Стервятников », моей первой книги, – я не работал над столь мрачным сюжетом. А « Стервятники » рассказывали о каннибалах в штате Мэн. Никто же не принимал события романа всерьез, какими бы жуткими и кровавыми ни были сцены. А новая книга была о насилии над детьми. Насилии столь запредельном, что, работая над романом, я в конце концов вынужден был смягчить кое-какие сцены из реальной жизни. А какие-то убрать вовсе.

И все равно жестокость в книге не знает границ.

С этим нельзя было ничего поделать. Никаких лазеек я не нашел. По сути, проблема заключалась в том, чтобы оставить роман настолько жестким и не вычистить из него реальных детей, которых подвергают насилию ежедневно и ежечасно.

Помогла необходимость решать технические проблемы. Во-первых, я вел рассказ от первого лица – от лица мальчика, живущего по соседству с жертвой. Он не вполне стабилен психически, но и далеко не бесчувственный подросток, постоянно колеблющийся между привлекательностью разврата, который ему разрешили , и тем, что ему говорит человеческое сочувствие. Он видит многое. Но не всё. Что позволяло мне представить читателю кое-какие вещи эскизно, без крупного плана, без того, чтобы врубать жестокость на полную мощь.

Далее, он ведет свой рассказ тридцать лет спустя после произошедших событий. Теперь он взрослый человек, и он имеет возможность редактировать то, что пишет. И когда события достигают пика жестокости, я позволяю ему сказать: « Простите. Этого я вам рассказывать не буду. Вообразите все сами, если хватит мужества. Я вам помогать не стану ».

Рассказ от первого лица в триллере автоматически обращает сочувствие читателя к объекту насилия. Этим приемом я воспользовался в романе Hide and Seek [36] «Игра в прятки» (1984 г.). На русский язык роман не переводился. . Вы с самого начала знаете, что повествователь – рассказчик – выживет, так что вам не приходится переживать за его физическую безопасность. (Хотя вы можете попереживать по поводу его моральной безопасности, надеюсь, так оно и будет с этой книгой.) Но если все сделано правильно, вы будете беспокоиться о безопасности тех, кто ему дорог. То есть « Девушки по соседству » и ее сестренки.

Это очень непросто. Ведь если люди, которые ему дороги, выписаны без особой прорисовки деталей и не вызывают сочувствия – или если вы, в отличие от рассказчика, не любите адвокатов и собак, – то, читая книгу, вы будете следить за антигероями, вчитываться в сцены насилия и так далее. Либо захлопнете книгу навсегда.

Но меня это не особо беспокоит (сказал автор, подзарядившись наглостью). Если в книге наличествует этическая неоднозначность, моральная дихотомия – значит, им и положено там быть. Это проблема, которую должен решать тот паренек. Это проблема, показанная с его, а не чьей-то еще точки зрения. И меня не тревожит это еще и потому, что мне очень нравятся эти девочки – что, думаю, для читателя очевидно. Они не просто жертвы. По целому ряду аспектов – особенно в их отношении друг к другу – они настоящие герои.