Роберт Маккаммон - Жизнь мальчишки [litres]

Мистер Каткоут, прищурившись, смотрел на меня, но я был уверен, что перед его взглядом проносилось прошлое, где с земли в кровавых пятнах поднимается пыль и тени людей наводят друг на друга свои шестизарядные револьверы.

– Пальба стояла оглушительная, – продолжал он. – Раздался визг пули, пробившей стену хижины рядом с моей головой. Я упал ничком на землю и лежал ни жив ни мертв. Вскоре мимо прошел, шатаясь, какой-то мужчина и упал на колени. Это был Билли Клэнтон. Раненный, он все еще сжимал в руке револьвер. Он пристально посмотрел на меня, потом закашлялся, у него хлынула кровь горлом и из носа, и он упал лицом вниз рядом со мной.

– Вот это да! – охнул я, чувствуя, как по рукам бегут ледяные мурашки.

– Но это еще не все, Кори! – снова подал голос мистер Доллар. – Расскажи ему дальше, Оуэн!

– Вдруг на меня упала чья-то тень, – проговорил мистер Каткоут хриплым голосом. – Я поднял голову и увидел Уайатта Эрпа. Его лицо было покрыто пылью, он показался мне огромным, не меньше десяти футов ростом. «Беги домой, паренек», – сказал он мне. Я и сейчас слышу его голос так же отчетливо, как свой. Но я так испугался, что ноги меня не слушались, а Уайатт направился к другому концу сарая. Перестрелка закончилась. Клэнтоны и Маклоуэри лежали на земле, нашпигованные свинцом. А потом случилось это самое.

– Что случилось? – прошептал я, когда мистер Каткоут остановился, чтобы отдышаться.

– Оказалось, один из подручных Клэнтона спрятался в пустой дождевой бочке. Высунувшись оттуда, он направил револьвер в спину Уайатту. Раньше я никогда не видел этого парня. Он стоял совсем рядом со мной, так же близко, как сейчас сидишь ты. Он прицелился в Уайатта, и я услышал, как щелкнул курок.

– Сейчас начнется самое интересное, – подал голос мистер Доллар. – Так что было дальше, Оуэн?

– Дальше… я поднял револьвер Билли Клэнтона, тяжелый, как пушка; вся его рукоятка была перепачкана кровью.

Мистер Каткоут замолчал, прикрыв глаза. Потом заговорил снова:

– Я хотел окликнуть Уайатта, но было уже поздно. Ни на что не оставалось времени, кроме того, что сделал я. Я решил выстрелить в воздух, чтобы испугать этого парня и заодно привлечь внимание мистера Эрпа. Но не успел я как следует взяться за рукоятку пистолета, как прогрохотал выстрел: «бу-у-ум».

Глаза мистера Каткоута при этом воспоминании открылись.

– Отдачей меня сбило с ног и едва не вывернуло плечо. Я слышал, как пуля отскочила рикошетом от камня в каких-то шести дюймах от моей правой ноги. Она пробила парню правую руку насквозь, так что его револьвер выпал, и размозжила кисть, даже кости показались. Кровь хлынула фонтаном. Он буквально истек кровью и умер, а я стоял над ним и твердил без конца: «Извините, извините, извините». Я не собирался его убивать, просто хотел спасти от смерти мистера Эрпа.

Мистер Каткоут тихо и глубоко вздохнул, словно тихий ветерок подул, поднимая пыль над могилами кладбища на Бут-Хилле.

– Я стоял над убитым с револьвером Билли Клэнтона в руке. Потом ко мне подошел Док Холлидей, забрал у меня револьвер, достал из кармана четвертак и сказал: «Пойди и купи себе леденец, парень, ты его заслужил». Так я получил свое прозвище.

– Прозвище? – переспросил я. – Какое прозвище?

– Кид Леденец, – ответил мистер Каткоут. – На следующий день мистер Эрп пришел к нам домой на обед. Мой отец был простым фермером. Мы были небогаты, но постарались не ударить лицом в грязь и угостили его на славу. После обеда он подарил мне револьвер Билли Клэнтона вместе с кобурой. Так он отблагодарил меня за то, что я спас ему жизнь.

Мистер Каткоут покачал головой:

– Надо было сразу выбросить этот проклятый револьвер в колодец, как советовала моя мама.

– Почему?

– А потому. – Мистеру Каткоуту не сиделось на месте: он был слишком взволнован собственным рассказом. – Потому что мне это слишком понравилось, вот почему! Я стал учиться пользоваться револьвером. Я любил его запах, его тяжесть в руке, мне нравилось, каким он становится теплым после стрельбы, а главное – то, как бутылки, по которым я палил, в одно мгновение разлетались на куски. Вот в чем загвоздка.

Мистер Каткоут поморщился, словно от оскомины.

– Потом я стал стрелять по птицам, сбивал их прямо на лету и гордился этим, считал, что становлюсь крутым парнем, настоящим артистом. А потом меня стала мучить мысль, сумею ли я выстрелить быстрее другого парня с таким же револьвером, как у меня. Я продолжал практиковаться в стрельбе. Как только мне исполнилось шестнадцать, я сел в дилижанс и отправился в Юму, где убил известного стрелка по имени Эдвард Бонтил. Это стало моим первым шагом на пути в преисподнюю.