Роберт Маккаммон - Жизнь мальчишки [litres]

Я шел, может быть, с полчаса; потом на пути мне попался большой валун, к которому я прислонился, усевшись рядом. При свете звезд я осознал, что оказался в весьма неприятной ситуации: рюкзак со всем содержимым остался у нашего костра, который теперь находился неизвестно где. У меня не было ни воды, ни еды, ни фонарика, ни спичек, ни Дэви Рэя с его компасом.

И тут мне пришла в голову убийственная мысль: мама была права – мне следовало дождаться тринадцатилетия.

Мне и прежде приходилось не спать ночами, ожидая наступления рассвета. Например, когда у меня случился острый фарингит: болело горло, и я не спал всю ночь – каждая минута казалась мне мучением. Или когда у Бунтаря завелись глисты, и всю ночь он скулил и кашлял, а я не мог заснуть. Однако эта ночь, которую я провел, скрючившись под валуном, стала для меня вечностью, наполненной раскаянием, страхом и чудовищным дискомфортом, – все это втиснулось в рамки шести часов. Одно я понял наверняка: это был мой последний поход в лес с ночевкой. От любого звука я подскакивал на месте и всматривался в лесную тьму, видя неясные, но внушительные силуэты там, где росли только тощие сосенки. Я готов был швырнуть в костер самый дорогой моему сердцу номер «Нэшнл джиографик», если бы получил взамен пару сэндвичей с ореховой пастой и бутылку «Грин Спот».

Незадолго до рассвета меня обнаружили москиты. Они были такие здоровенные, что при желании я вполне мог схватить парочку из них за ноги и добраться до Зефира по воздуху. Я пребывал в самом жалком состоянии: весь в красных пятнах от укусов этих мерзких тварей, да еще и желудок урчал от голода.

В общем, у меня оказалась уйма свободного времени. Помимо прихлопывания кровососов и вслушивания в ночную тишь в ожидании звука приближающихся шагов, я имел отличную возможность поразмыслить о том, что находилось в деревянном ящике, за который мистер Моултри и мистер Харджисон выложили Блэйлокам четыре сотни долларов. Боже, это же целое состояние! И если к этому делу причастны Блэйлоки, наверняка замышляется какое-то злодейство. Для чего мистер Моултри и мистер Харджисон собирались использовать содержимое этого ящичка? В моей памяти всплыли слова, которые с усмешкой сказал мистер Харджисон: «Они поймут, что случилось, только когда будут бить чечетку в аду».

Что бы ни содержалось в этом ящике, дело было опасным и незаконным, иначе сделка не заключалась бы в лесу под покровом ночи. Я не сомневался, что Блэйлоки, а возможно, и мистер Моултри с мистером Харджисоном, не задумываясь, перерезали бы нам глотки, чтобы сохранить эту сделку в тайне.

И вот наконец на востоке забрезжило солнце, окрашивая небо в розовый и пурпурный цвета. Я решил, что пора идти дальше: не исключено, что Блэйлоки где-то поблизости. Вчера мы весь день шли вслед за солнцем, поэтому я счел, что мой путь должен лежать на восток.

Первым делом следовало забраться на какую-нибудь возвышенность и посмотреть, в какой стороне лежит Зефир, озеро Саксон или какие-нибудь шоссе и железные дороги. Я поочередно поднялся на несколько холмов, но и оттуда, кроме леса, ничего не было видно.

Часа через два после рассвета я решил устроить небольшой привал. Над моей головой с ужасным ревом пронесся реактивный самолет; я видел, как он выпустил шасси. Тогда я немного изменил направление движения, взяв курс туда, где, как я надеялся, находилась авиабаза. Я шел и шел вперед, а лес все не редел, более того – становился гуще. Солнце начало припекать, а земля под ногами была неровной, и вскоре я здорово вспотел. Вновь появились комары и прочие кровососы, их кузины и кузены, дядюшки и тетушки – вся эта нечисть черным ореолом беспрестанно кружилась над моей головой.

Вскоре я вновь услышал рев реактивных двигателей, хотя самих самолетов за деревьями не было видно, а потом глухие разрывы. Я остановился, догадавшись, что нахожусь поблизости бомбового полигона. С гребня следующего холма я увидел вдали, там, где, по моим расчетам, находился северо-восток, столбы черного дыма и пыли, поднимавшиеся к небу. Это означало, что мне предстоит еще очень долгий и трудный путь к родному дому.

Желудок и солнце в зените подсказали мне, что время близится к полудню. По нашему с родителями уговору я уже давно должен был вернуться. Я представил себе, как сходит с ума мама, как потирает руки отец, готовя ремень для порки. Но, что самое обидное, приходилось признать, что я вовсе не такой взрослый, как мне казалось еще вчера.