Владимир Дулга: Блуд

– К чему был необходим обыск в моей машине? – всё ещё не веря словам Нади, поинтересовался Андрей.

– Тут другие проблемы, каждый охотник дорожит своими промысловыми собаками, это удачная охота, добытая пушнина, полученные деньги и благополучие большой семьи. Поэтому охотники, даже встречаясь в тайге, делают всё возможное, чтобы исключить контакты собак разных семей. Несколько лет назад проезжие люди завезли сюда какую-то страшную собачью болезнь, подохло более половины собак. И сейчас все путники останавливающиеся, даже на несколько часов, обязаны представить своих животных, а охотники осматривают их экипажи, – Надежда улыбнулась, – если бы вы не заехали в тайгу, в чужие угодья, на вас бы никто и не обратил внимания, и тем более, не думал бы расстрелять!

– Я никуда не заезжал, ехал себе и ехал, пока не заблудился, – засмеялся в ответ Андрей, – я никогда не думал, что рядом в тайге, есть такие глухие места и живут очень интересные люди.

– Вы собираетесь сейчас ехать дальше, или будете ночевать у нас? Дело идёт к ночи, а без провожатого вы отсюда не выберетесь!

– Вероятно, лучше остаться? Перспектива вновь заехать в непроходимые топи меня не прельщает!

– Входите, – пригласила хозяйка, открывая дверь в свой, как она выразилась, терем.

Наклонившись чтобы не удариться головой, Андрей вошёл в помещение. Он находился в большой комнате с двумя окнами, забранными нечастыми решётками. Напротив входа, в «красном углу», размещалось несколько икон, жёлтыми отблесками отражающих огонёк висящей ниже лампадки. Тёмные лики святых смотрели на Андрея Владимировича сурово и строго.

– Надо подсказать соседу – сотруднику краеведческого музея, куда поехать, чтобы познакомиться с бытом таёжной глубинки, – подумал Андрей и тут же поправил себя, – если сам отсюда дорогу найду!

Возле окна стоял громадный, тёмный от времени стол, вдоль стен были прибиты лавки из толстых досок. В левом углу блестел стёклами не менее древний шкаф. Половина комнаты была огорожена чем-то наподобие прилавка.

Справа от входной двери, вверх на второй этаж вела широкая лестница с крепкими перилами и обшарпанными ступенями.

Слева небоскрёбом высилась русская печь с множеством задвижек, каких-то отверстий, закрытых круглыми крышками, ячеек и приступочек с расставленными по ним предметами кухонной утвари. Название и назначение многих из них Андрей даже не знал. За печью возвышался шкаф, вдоль стены стояли два обитые железом больших сундука, между ними виднелась низенькая дверь ещё в какое-то помещение.

– Вот ваши пенаты, – улыбнулась Надежда, – открывая как раз, эту самую низенькую дверь.

В небольшом помещении стояла деревянная кровать с ремнями вместо пружин, возле подслеповатого окна колченогий столик и деревянный стул с высокой спинкой.

– Скромненько и со вкусом, – скаламбурил Андрей, – вероятно прежний хозяина был аскетом?

– Я не знаю кем он был, но хозяином был явно не глупым. Летом я живу на втором этаже, а прошлой лютой зимой перебралась сюда, такие громадные помещения как торговый зал и второй этаж обогреть невозможно, а у этой каморки одна из стен – бок печки. Печь всё равно приходится топить, готовить пищу, греть чай и воду. Поэтому здесь тепло постоянно. – увидев какое-то замешательство в глазах Андрея, Надежда подытожила, – к сожалению, ничего лучше предложить не могу!

Вообще то Андрей Владимирович намеревался переспать в машине, но что-то заставило его согласиться:

– Хорошо! Надеюсь, вы не закроете меня в этой келье, как прошлый раз в канцелярии?

– Не волнуйтесь, вы в безопасности! – засмеялась хозяйка, можете вечером помыться в бане. Я её буду топить, – сегодня суббота.

Андрей Владимирович силился вспомнить, в какой день недели он уехал от Светланы. Но все прошлые события отодвинулись далеко-далеко в недосягаемое прошлое.

– С удовольствием помоюсь, спать особого желания нет, лучше поброжу по округе. Тут, надеюсь, нет ни чьих угодий?

– Сходите на реку, она внизу, в распадке, – посоветовала Надежда

Андрей Владимирович пошёл, куда она показала, и действительно вышел на берег маленькой таёжной речушки. Присев на поваленное дерево, слушая журчание воды, он попытался вспомнить всё, что произошло с ним за эти дни. События путались, а мысли перескакивали с одного на другое, не давая возможности зацепиться за что-то значимое, запоминающееся, чтобы через него вытащить из кутерьмы происходящего всё остальное и разложить по полочкам. С ужасом Андрей понял, что не может точно сказать, где реальная жизнь, а где другая незнакомая и не может определить, в которой из них он сейчас находится и живёт.