Василий Фомин - Демоны Египта

– Алебастровая чаша, медный витой браслет, два бронзовых кольца и перстень с бирюзовым скарабеем. Как же делить на троих, рогатую змею вам в задницу?

Вопрос был не из легких, ибо бирюзовый скарабей перевешивал все прочие богатства раз эдак в пять. Да и вообще их трое, а предметов пять. И как быть в таком двусмысленном положении? Имеется ввиду не настоящее положение тел, в котором находились в данный момент грабители, а двусмысленность ситуации.

Два кольца – это вообще ничто, по сравнению с риском связанным с грабежом гробниц, медный браслет тоже так себе приобретение – ни то ни се, но все-таки, алебастровая чаша – ну это еще так сяк, но вот гребанный… прости Осирис нас, священный скарабей, уже кое что. Так как делить-то? Кому-то забрать скарабея (а кто ж ему его отдаст?), а двоим забрать фигню, хрень и хренатень?

– Так, забодай нас Хнум рогами, – в очередной раз попытался решить задачу Джед, – значит скарабей – одна доля…

– Чья? – тут же проявили неподдельный интерес напарники.

… – да, подождите вы, павианы нетерпеливые! Другая доля… другая доля – браслет и кольца, а третья будет чаша.

– Я согласен – подал голос Мена, – если скарабей мой.

– И я согласен, на тех же условиях.

– Тьфу, на вас! Скарабей один!

Некоторое время все трое смотрели на сокровище.

– Так всегда и будет, если шарить по окраинам Сокара.

– А богатые захороненья охраняются стражей. Туда не сунешься.

– Некоторые суются.

– Придется платить долю. Да еще найти надо, кому платить.

– Лучше платить и самим иметь, чем задницей рисковать и ни фиги, ни инжира не иметь.

– Так как же делить будем?

– Да кокните одного козла из трех, – неожиданно раздался посторонний и довольно-таки нежный голос. – вот и всех делов, а на двоих-то делить намного легче. Либо выбросьте скарабея. Или пропейте его втроем. В чем дело, мальчики, я вам могу сотню предложить вариантов.

Грабители от неожиданности вначале подскочили на месте, словно в набедренные повязки им заползли злобные и воинственные рыжие муравьи, затем шарахнулись в стороны, затем схватились за ножи и палки и только потом обнаружили сидящую почти в их компании маленькую черную девчонку, почти полностью растворенную в темноте, благодаря цвету кожи.

– Лично я советую, конечно, одного кого-нибудь прибить. – поведала свое мнение пигалица.

Грабители уже пришли в себя и, переглянувшись, вкрадчиво приближались к черной нахалке.

– А я даже знаю, кого нам кокнуть, несвоевременная девочка. – сообщил свое мнение Меху.

– Дяденьки, дяденьки, дяденьки, – запричитала девчонка и, упав на колени, поползла к грабителям, – я бедная маленькая сиротиночка, если вы сделаете со мной плохое, мои папа с мамой очумеют от горя. А бабушка и дедушка в гробницах перевернутся. Не делайте мне ничего плохого, а дурное… ну если без этого никак, то давайте делайте и Сет вам в подмогу.

Грабители остановились.

– Я че-то ничего не понял. – сказал Меху. – Сирота… папа с мамой.

– Да грохнуть ее и все дела.

Девчонка заскулила:

– Вуй-вуй-вуй-вуй-вуй…

– Нет, ты подожди. Надо разобраться – как это – сирота, а откуда родители? Какие еще папа с мамой? Или откуда сирота? Чего за фиговина?

– Уй-уй-уй-уй – продолжала подскуливать пигалица черного цвета.

Странно, где-то рядом вроде как заскулила собака, затем еще одна, еще. Тут странного-то, конечно, ничего и нет, – ну мало ли в Доме Души Птаха всяких разных псин и хозяйских, и бездомных, и породистых, да, от них ночью вообще прохода нет. Давно пора перестрелять половину, а то и больше. Но собаки поскулили и перестали, но где-то рядом слышалось их подвизгивание, словно целая свора решала свои, какие-то важные, собачьи дела.

Меху подошел к девчонке, схватил ее за кучерявые волосы и пробормотал:

– Прирезать ее и все дела. Нечего тут думать о папе с мамой.

– А ты не можешь меня прирезать, доблестный грабитель могил предков.

Голос девчонки, ухваченной за волосы, был тем не менее спокоен и даже насмешлив.

– Это почему? – очень сильно удивился Меху.

Он заметил, что у черной пигалицы во рту появилось нечто похожее на виноградину.

– А вот по такой причине!

Девчонка щелкнула пальцами и из ее ладони вылетело что-то светящееся, пролетело мягкой искрой и вновь скрылось в ладони.

– Что это? – спросили все трое.

– Оп!

И вновь мягкий огонек вылетел из ладони маленькой негритянки и вернулся обратно.

– Отдай сюда! – кинулись к ней все трое.