Василий Фомин - Демоны Египта

© Василий Фомин, 2016

ISBN 978-5-4483-2935-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора.

Замечания о том, что древние египтяне, в быту, разговаривали не обычной речью, а исключительно словами из священных гимнов и молитв, автор принимает так, же, как и утверждение, что в Советском Союзе люди общались между собой, исключительно, словами лозунгов и плакатов о руководящей роли партии.

Утверждения о том, что у древних не было неформативной лексики, вообще не рассматривается.

Герои этой книги иногда говорят почти стихотворной формой, только записаной в строчку, но они нормальные люди и, в состоянии раздражения, могут и сквернословить.

Все тексты песен и гимнов подлинные древнеегипетские тексты.

Сей роман со «Священной Супругой» составляют дилогию.

Господин Небку, достойный смотритель царских земель, чувствовал себя не хорошо, не очень хорошо. Сказать точнее, так чувствовал он себя очень плохо и чувствовал (ну, извините, так уж получилось), прямо на голубые фаянсовые плиты, устилавшие пол спальни господина Раджедефа, среди высоких и изящных зеленых колонн, изображающих плотные пучки папируса и подпиравших брусья третьего этажа.

Точности ради, надобно отметить, что началось это с достойным господин Небку совсем не сразу, потребовалось несколько мгновений, чтобы осмыслить увиденное и еще несколько, чтобы уложить это в сознании, ибо сделать сие было весьма сложно. Чтобы посреди всей этой роскоши, среди кресел из слоновой кости, изящных лакированных столиков, брузери, украшавших стены и такое… непотребство.

Такого он, господин Небку, еще не видел, хоть и нельзя сказать, что достойный Небку всю жизнь только и делал, что крокусы с гибискусами выращивал, да гладью вышивал. Совсем и нет. Тот еще был крендель. Уж вы поверьте

– Боги, да что ж это такое. Да сколько ж можно! – бормотал Небку. – О, отец Осирис, кто мог такое сделать с человеком. – Небку искоса взглянул на лицо Раджедефа и совершенно напрасно, ибо тут же желудок вновь скрутило в спазмах. – О, Осирис!

– Осирис здесь и не при чем.

Врач из храма Тота закончил, наконец, осмотр тела, и особой впечатлительности не высказал, но все же некоторая бледность в его сосредоточенном лике присутствовала, достойный слуга бога мудрости и покровителя ремесел, даже поднес какую-то деревянную баночку к носу.

– Ну, что? – выдавил Небку, вытирая свой облик салфеткой. – Что скажете, святой отец?

– Отвратительно! – невозмутимо произнес жрец.

– Точно, – справедливости ради не мог не согласиться Небку, – а? Что отвратительно?

– Ну, сами изволите видеть, достойный, – врач указал на господина Раджедефа, и Небку резко отвернулся, – у достойного вельможи содрали с лица кожу, других повреждений на теле я не обнаружил.

Небку сглотнул.

– И что? Что дальше произошло?

– Он, ну в том смысле, что господин Раджедеф, вставал с кровати, ходил по спальне, в частности подходил к зеркалу, то, что он там увидел, ему сильно не понравилось…

– И мне оно не нравиться. – прервал красочное описание Небке. – Клянусь богом Инпу и Осирисом. Да сколько ж можно! – господин Небку, отдышавшись, поведал честно жрецу Тота. – Ну, такого со мной давненько не бывало.

Ну, тут нельзя не согласиться – этого было вполне достаточно. Утеревшись, в очередной раз, он, господин Небку, спросил с некоторой надеждой:

– Но крики! Он должен был кричать!

– Должен. Довольно долго и до сих пор должен бы орать.

– Почему ж, никто из челяди не слышал? – задал логичный вопрос достойный смотритель царских земель, по рассеянности не вникнув в последнюю фразу мудрого служителя Тота. А вникнуть стоило.

– Это, достойный, вопрос не ко мне. Сообщайте начальнику полиции, или председателю судебной палаты, или уж прямо господину Уаджару – пусть учиняют сыск достойные вельможи. Дело не в моей врачебной компетенции. Тут уж, пожалуй, придется доложить и самому великому джати, «созерцающему тайны неба и знающему то, чего нет и то, что есть» и, наверное, и все остальное. Вот я, лично, такого ничего не знаю.

– Тут и я согласен. И еще надобно доложить… этой… ну, нашей повелительнице, жизнь, здравие и сила, ведь преступление совершено над государственным лицом, – смотрителем Белой Палаты. Ее величество должно, должна, ну в смысле должен она знать, то есть он. Тьфу, пакость!

– Кто, пакость? – несколько излишне безразлично спросил жрец Тота. – Вы сейчас это о ком?