Кендари Блейк: Анна в кроваво-алом

– Ка-ас, – стонет она в ответ. – Супергерои тоже ходят в колледж.

– Я не супергерой. – Это гнусная кличка. Эгоистичная и совсем не про то. Я ж не расхаживаю повсюду в трико из спандекса. За свою работу я не получаю славословий и ключей от городов. Я работаю в темноте, убивая то, что должно оставаться мертвым. Прознай кто о моей затее, меня, вероятно, попытались бы остановить. Идиоты встали бы на сторону Каспера, и мне бы пришлось убить и Каспера, и их тоже, после того как Каспер вырвал бы им глотки. Я не супергерой. Уж коли на то пошло, я Роршах из «Хранителей» [7] «Хранители» – комикс, впоследствии графический роман Алана Мура и Дейва Гиббонса. . Я Грендель [8] Грендель – чудовище из англосаксонского эпоса «Беовульф». Герой, скорее всего, имеет в виду трактовку данного образа из канадского фильма 2005 года «Беовульф и Грендель», где Грендель – тролль, внешне ничем не отличающийся от человека-воина. И в фильме он не просто ненавидит людей, а мстит им за своего убитого отца. При этом убивает только тех, кто идет против него. . Я уцелевший из «Сайлент Хилл» [9] «Сайлент Хилл» – канадский фильм ужасов (2006), основанный на одноименной японской компьютерной игре. .

– Если ты так решительно настроен продолжать заниматься этим во время колледжа, то есть масса городов, которые легко обеспечат тебя работой на четыре года. – Она сворачивает на заправку, последнюю на американской стороне. – Как насчет Бирмингема? Там столько привидений, что ты можешь брать их по два в месяц и при этом иметь достаточно времени, чтобы благополучно защитить диплом.

– Ага, но тогда мне придется ходить в колледж в чертовом Бирмингеме, – отзываюсь я, и она зыркает на меня. Я бормочу извинения. Может, она и либеральнейшая из матерей и позволяет своему сыну-подростку шляться по ночам, охотясь на останки убийц, но все же она не желает слышать из моих уст плохие слова.

Она подруливает к насосам и глубоко вздыхает:

– Понимаешь, ты уже пять раз за него отомстил.

Я не успеваю возразить – она вылезает и хлопает дверцей.

Стоило нам пересечь канадскую границу, пейзаж резко меняется, и я глазею в окно на мили и мили покрытых лесом пологих холмов. Мама говорит, это называется «бореальный лес». В последнее время, с тех пор как мы по-настоящему начали кочевать, она завела себе хобби – подробно изучать каждое новое место жительства. По ее словам, так больше похоже на каникулы – выяснять, где лучше поесть и что интересно поделать, когда попадешь туда. По-моему, это помогает ей в большей степени чувствовать себя дома.

Она выпустила Тибальта из переноски, и он устроился у нее на плече, обвив хвостом ее шею. Меня он даже взглядом не удостаивает. Он наполовину сиамец, а эта порода склонна выбирать себе для обожания одного человека, а всех остальных посылать. Мне-то что. Мне нравится, когда он шипит и машет на меня лапами. Единственный его плюс в том, что иногда он замечает призраков раньше меня.

Мама смотрит в облака, напевая себе под нос – не настоящую песню, а так. Улыбка у нее точно такая же, как у ее кота.

– С чего это ты такая довольная? – спрашиваю. – Неужто еще корму не отсидела?

– Да уж несколько часов как, – отзывается она. – Но, думаю, Тандер-Бей мне понравится. И судя по виду облаков, мне предстоит наслаждаться им довольно долго.

Я бросаю взгляд вверх. Облака огромные и безупречно белые. Они замерли в небе неподвижно, и мы едем прямо в них. Я смотрю не моргая, пока глаза не начинают слезиться. Они не сдвинулись и никак не изменились.

– Въезжать в неподвижные облака, – шепчет она. – Дело займет больше времени, чем ты ожидаешь.

Мне хочется сказать ей, что она суеверна, что неподвижность облаков ничего не значит, а кроме того, если смотреть на них достаточно долго, они неизбежно сдвинутся… но это было бы лицемерием со стороны парня, позволяющего матери очищать свой нож в соли под лунным светом.

От застывших облаков меня почему-то начинает укачивать, и я возвращаюсь к созерцанию леса, соснового одеяла из зеленых, коричневых и ржавых лоскутов, истыканного стволами берез словно костями. Обычно в этих поездках настроение у меня получше. Возбуждение от перемены места, от охоты на новое привидение, от новых впечатлений… перспективы, как правило, поддерживают меня в солнечном расположении духа, по крайней мере на протяжении самой поездки. Может, я просто устал. Я мало сплю, а когда удается, непременно достает какой-нибудь кошмар. Но я не жалуюсь. Они у меня с тех пор, как я начал пользоваться атамом. Профессиональный риск: полагаю, мое подсознание выпускает весь страх, который мне полагается испытывать, когда я вхожу туда, где обретаются призраки-убийцы. Однако надо все-таки попытаться отдохнуть. Особенно гадкие сны снятся в ночь после успешной охоты, и что-то они не особенно успокоились, с тех пор как я убрал автостопщика.