Константин Каронцев - Ведьма портного. Реальность из снов

На улицу Сорсери рассвет полновластно приходил, оставляя фонари и свет в домах в бледном сиянии. Над ними пролетело два белоснежных голубя и город начал просыпаться. Из параллельного дома вышла худощавая женщина с помоями в руке и замерла застав соседей в такой интимной духовной позе. Эннабел счастливо улыбалась сквозь слезы, а Дэвид обнимал ее стан как утомленный путник, прикасавшийся к чему-то сакральному.

Покраснев от подлинной сцены выражения чувств и полагая, из-за шелухи комплексов, что наблюдает за чем-то постыдным, она вернулась с помоями в дом, крестясь и закрывая двери на все замки.

В этот момент что-то тревожное пронеслось по улице и Эннабел встрепенувшись, с некоторым беспокойством посмотрела вдаль.

– Пойдем Дэвид в дом. – Сказала она. Он еще раз поцеловал ее руку и направился вслед за ней. Стоило им приблизиться к двери, как она открылась и из нее неудержимо танцуя, выбрались два испачканных ангела. Они в буквальном смысле сошли с фотографии и весело взлетели в воздух, чуть было, не возвращая Дэвиду прошлый страх. Но Эннабел успокоила его:

– Им не за что уже цепляться. Они полетят к другим. – И делая в их сторону повелительный жест, она остановилась, чтобы понаблюдать за ними. Падшие ангелы, хихикая, повторяли ее слова, летя в конец улицы. Оттуда послышался злобный голос мистера Фальсона, очевидно заставшего мальчишку Хайднеров за очередной лепкой снеговика.

– Ах ты, маленький шкодник! Опять мне настроение портишь? Вот я тебя сейчас ремнем отстегаю!

Яростный крик боли, явно принадлежащий самому мистеру Фальсону, долетел до Эннабел и Дэвида. Он со стоном ненавистно причитал:

– Черт, моя нога… Как же больно! Бетти! Казнь египетская, я, по-моему, сломал ногу!

Эннабел повернулась к мужу и сказала:

– Они в нем поселились. Пойдем и не бойся входить. Мы идем в нашу обитель.

Атмосфера встретила их гармонией долгожданного приюта. Пока Дэвид снимал верхнюю одежду, Эннабел прошла в освещенную свечами ванную комнату и, побыв пару минут, вернулась к Дэвиду, снимая пальто:

– Повесь его в шкаф, а после иди ко мне. Я хочу принять ванну вместе с тобой.

Выполнив ее поручение, он осторожно вошел в ванную. Продолговатый широкий медный сосуд уже был наполнен водой, источавшей пар. Такому молниеносному нагреву явно способствовал дар Эннабел. Она дерзко поглядывала на него, не спеша, снимая одежду. А он робко остановился, будто не ведая, что ему делать. Она рассмеялась.

– Дэвид, ну что ты как вечный девственник? – Спросила она, оголяя свое великолепно сложенное тело. – Выпей мое вино, чтобы окончательно восстановиться. – И она указала на бокал с багровой жидкостью, стоявший на столике. Он испил с жадностью, чувствуя разливающуюся по телу истому. Она подошла к нему и стала раздевать. Он не сопротивлялся, безропотно стараясь выполнять все ее указания. С наслаждением целуя его, она подвела к ванне. Погрузившись в горячие воды, он с бьющимся сердцем подождал, когда Эннабел присоединится к нему, сзади прикасаясь к его спине и страстно обнимая. Он млел от ее присутствия и горячих ласк. Она наслаждено шептала:

– Мой несчастный мальчик, ты чуть не потерял меня. Тихо-тихо не шевелись. Твоя гордыня чуть не погубила наш духовный оплот надежд, что был создан мной как воздаяние за пройденные грехи. Мне пришлось вновь побывать во мраке, сотворенным тобой из обид и подозрений.

– Эннабел… – произнес он и слегка вскрикнул, почувствовав, как ногти жены вонзаются в его тело.

– Но ты сумел выбраться из тупика отрицательных эмоций и тем самым снизойти до меня. Так или тут необходимо подобрать другое слово?

Он ощутил ее лукавую улыбку.

– Лучезарная моя, драгоценная Эннабел, – Духовно стыдясь себя, начал он. Наоборот, я поднялся к тебе с моральной точки зрения. И ты простила меня.

Он услышал, как она вздохнула, а затем почувствовал, что она облокотилась о ванну, притягивая его к себе. Комнату обволокло молчание. Дэвид умиротворенно лежал на ее груди, получая долгожданное тепло. Она взяла его руки и продолжила беседу:

– Ты понял, кем для меня является Вирджиния?

Покой начал отступать, и смятение охватило его. Встрепенувшись, он не смог приподняться, Эннабел с внутренней мощью удерживала его.

– Эннабел, неужели… – он пытался найти нужное слово. – Неужели…

– Что, Дэвид? Что мешает правильно выразить тебе слова? – В ее тоне слышался вызов. Он, страдая от боязни вновь оскорбить жену, мямлил о чем-то, пока наконец, в отчаянии не спросил: