Константин Каронцев - Ведьма портного. Реальность из снов

Дэвиду становилось невыносимо от созерцания человеческих пороков и казней. Уменьшенные копии людей, подогнанных под фотографические рамки, как марионетки оживали по нескольку раз и умирали. От них веяло ужасом и напряжением и он едва не сорвался, чтобы начать сдирать снимки, но резко остановился, заметив фотографии с его изображением и Эннабел. Сделанные в фотоателье и рядом с домом, они не пылали огнем, и не оживали. Но были окружены ангелами в испачканных сажей лицами и лохмотьях.

Их было несколько с поломанными крыльями и выпирающими из-под остатков одежды костями. Один из них с вытекшим правым глазом сидел на плече у Эннабел, а другой, устремив хищный взор ввысь, цепко обнимал за плечи Дэвида. Судорожно дыша с исказившимся от ужаса лицом, он стоял и ошеломленно покачивал головой, до тех пор, пока у него не вырвалось:

– Силы небесные, кто эти чудовища?

Неожиданно его погорелый спутник оживился и, посмотрев на него, язвительно проскрипел:

– Хе-хе, тебе не нравится сущность твоей души? Ну и правильно, голубчик! Мы – сами по себе, а ты непонятно где. – И демонический смех громогласно наполнил всю комнату. Дэвид стал отступать к выходу, под удары литавр, раздававшихся из-под крышки рояля. Вновь таинственное гудение стало обволакивать помещения и, выскочив из комнат Вирджинии, он в паническом состоянии бросился вниз. Там он наткнулся на миссис Левсон, помощницу жены. Она испуганно вскрикнула, увидев написанный на его лице ужас.

– Мистер Трайд!

Он схватил ее и пробормотал:

– Миссис Левсон, я – моральный преступник! Из-за моих черных мыслей я сам погасил благодатный свет в нашей общей с Эннабел судьбе. Но может еще не поздно?

Она под давлением его вырывающейся сумбурности, съежилась и попробовала вырваться. Но он сам отступил к гостиной и резко повернувшись, спросил:

– А вы слышите гудение, раздающееся из комнаты соседки?

– Везде тихо, мистер Трайд. – Жалея его потерянность, пролепетала миссис Левсон. – Я не могу найти вашу жену. В салоне уже столько клиенток набралось, ее жаждут видеть. Вы не знаете, где она?

Он взялся за голову и, простонав, прошептал: «мои обиды, подозрения превратились в крепость и привели меня в тупик». Миссис Левсон подумала о том, что надо позвать на помощь доктора, вид Дэвида ей абсолютно не понравился. А он тем временем обратив взор на заснеженную улицу, и лихорадочно обдумывая что-то, спросил:

– А вы не видели мисс Вирджинию? Эту разнузданную дамочку, любящую иногда появиться в обнаженном виде?

Такая неожиданная характеристика о скромной и воспитанной соседки супругов Трайд, поразила бедную женщину, ставшую коситься на входную дверь с намерением все же пойти на поиски доктора. Ей было непонятно что сознание Дэвида хоть и затуманено, зато подсознание ярко оживлено в виде попытки найти правильный путь к восстановлению отношений с Эннабел. Он, не услышав ответа, вздохнул и стал надевать верхнюю одежду.

– Значит, не видели. – Сказал он. – Пойду, прогуляюсь, миссис Левсон.

Спокойные нотки услышанные в его тоне, немного успокоили и саму миссис Левсон, и она обратилась ему вслед со словами:

– Там сплошные сугробы, мистер Трайд. Будьте осторожны. А по поводу мисс Вирджинии, то тут и гадать не нужно где она находиться. Она как всегда у себя в консерватории.

Остановившись перед открытой дверью и обдаваемый северным ветром, он оживился и, поблагодарив миссис Левсон бросился в сторону консерватории.

Она озабоченно покачала головой, а затем, спохватившись, крикнула:

– Мистер Трайд, так, где же все-таки ваша жена?

Но он ее не услышал. В ответ раздался усиленный вой ветра и она поспешила закрыть дверь.

Снег тяжелой пеленой накрыл город, и сотни дворников вышли на улицы расчищать небесный покров. Дэвид пробирался пешком в сторону консерватории, находившейся в тридцати минутах ходьбы от их дома. Но под гвалт ветра, через декабрьские осадки, обуянный мыслями и страстью, он добрался до места лишь через час. Открыв тяжелую дверь храма музыки, он попал в полуосвещенный вестибюль, где царила торжественная атмосфера высшей сферы человеческих душ. Величественные лампы своим светом распространяли таинство творения, а узорная широкая белокаменная лестница манила подняться на второй этаж, откуда приглушенно слышались долетавшие обрывки музыки. Недалеко от лестницы, расположившись на банкетках, сидели знакомые Дэвиду музыканты, игравшие недавно в его доме. Они о чем-то шутили, а скрипач, подливая в чарки какой-то напиток, без сомнения находился в центре внимания, ибо он был зачинщиком веселого смеха. Бросив в сторону парадной двери взгляд, они увидели заснеженного и взбудораженного Дэвида. И все внимание обратили на него.