Андрей Дашков - Лазарь, или Путешествие смертника

За покатыми плечами монстра виднелись еще две головы, очень похожие выражением лиц на ту, что возвышалась посередине. Охрана, сообразил Лазарь, а чуть позже ему представилась возможность поближе познакомиться с двумя громилами, которые не уступали хозяину по габаритам, однако пребывали в гораздо лучшей физической форме. Разница заключалась также в том, что они были одеты в черные костюмы.

Он попытался обогнуть препятствие, но безуспешно – всюду он натыкался на брюхо с перламутровой пуговицей. Потом в поле зрения возникли пальцы-сосиски, перехваченные кольцами и перстнями. Большой и указательный с некоторой брезгливостью держали за уголок бумажник, очень похожий на пропавший.

– Ты кое-что потерял, – произнесла туша неожиданно тихим голосом, который вползал в уши, как звуковая слизь.

– Спасибо, – поблагодарил Лазарь, испытывая даже легкое разочарование оттого, что внешность бывает так обманчива, а назревавший скандальчик не состоялся. Однако разочарованным он оставался недолго. Прежде чем ему удалось поднять руку, совместить оба контура ладони с предполагаемой целью и сделать хватательное движение, толстяк разжал пальцы, и бумажник упал на пол.

Очень скоро Лазарь обнаружил, что стоять со склоненной головой и сохранять равновесие чрезвычайно трудно. Бумажник прыгал по линолеуму – почему-то вместе с узором и мокасинами большого господина. А еще через секунду Лазарь ткнулся лбом в верхнюю часть жирного живота, был отодвинут и далее оставался на ногах лишь благодаря помощи одного из громил, который без видимых усилий держал его за воротник пальто.

Толстяк подождал немного и сказал:

– Ну.

Лазарь понял, что дело приобретает гнилой оборот. Эта мысль, которая в его состоянии могла служить образцом интуитивного озарения, пробилась к нему сквозь алкогольный туман, и потому он даже не догадывался, откуда она взялась. Дергаться было бессмысленно – он и без того напоминал трепыхающуюся рыбу.

– Что – ну? – спросил он, пытаясь тянуть время, хотя и не осознавал, зачем это нужно.

– Подними, – почти ласково попросил его человек, мимические способности которого превышали уровень бульдозера, но ненамного. Поэтому Лазарь пребывал в полнейшей неопределенности относительно того, что произойдет в следующую секунду. Может, толстяк рассмеется. А может быть, нет.

Лапа громилы ослабила хватку. Лазарь выполнил наклон вперед, героически преодолевая сильную бортовую качку. Расположив зрачки параллельно горизонту, он приступил к поискам бумажника. Но, к его удивлению, на полу обнаружился кожаный мешочек с развязанной горловиной, набитый монетами, часть которых раскатилась при падении. Судя по оттенку и блеску, это было серебро. То, что монеты древние, он знал совершенно точно, хотя выглядели они так, словно были отчеканены вчера. И даже под пыткой он не смог бы сказать, откуда ему известно, что это именно римские серебряные денарии, которых он прежде никогда не видел.

Находясь в позе, не располагающей к демонстрации финансовой независимости, он ощутил стимуляцию со стороны своих больших новых друзей, которая заключалась в легком похлопывании по спине в области почек. Очередная порция елея втекала ему в левое ухо, складываясь в слова. Их смысл сводился к тому, что он должен поднять деньги, которыми сможет расплатиться со всеми и за все. Эта весьма обнадеживающая и поданная в доступной форме информация почему-то его не вдохновила. Тем не менее, выбора у него не было. Он протянул руку и почти коснулся одной из лежавших на полу монет.

В этот момент прозрачная дверь кафе брызнула внутрь осколками стекла. Погас свет. Завизжала женщина. Где-то завыла сирена сигнализации. Лазарь воспринял это как знак – вот только не имел понятия, с чьей стороны. Пользуясь тем, что пальто сидело на нем достаточно свободно, он попятился, а затем с разгону въехал головой толстяку в живот, что было похоже по ощущениям на столкновение с обитой войлоком стеной.

Удар сверху пришелся ему между лопаток, сбил дыхание и свалил с ног. Упав на колени, он тут же получил пинок под ребра. В глазах у него потемнело по нескольким причинам сразу. В мертвой зоне, недосягаемой для света уличных фонарей, он видел только зловещее сияние денариев. Время замедлило ход. Монеты сияли отраженным, краденным светом, и на них была кровь. Пролитая только что или сотни лет назад, она не сворачивалась и казалась почти черной. Капли, тяжелые словно ртуть, падали, отсчитывая удары кровоточащих часов. А он, дурак, думал, что не поддается гипнозу. Но тут имело место какое-то другое, гораздо более сильное влияние.