Андрей Дашков - Лазарь, или Путешествие смертника

Хлопнула дверца, машина качнулась, когда водитель выбрался из нее. Потом Лазарь увидел темный силуэт на фоне неба – огромный, почти монументальный. Впрочем, все зависело от точки зрения. Его точка находилась ниже некуда. Ему помогли сесть – оказалось, он по-прежнему держит руки в карманах. С чужой помощью он кое-как встал на ноги, чувствуя себя вывалявшимся в грязи, но не так уж сильно пострадавшим. Похоже, четыре месяца он все-таки проведет иначе…

– Осторожнее, приятель, – сказал таксист. Выглядел он молодо, а голос имел старый, отчего-то наводивший на мысли о хриплом вороньем карканье и голых деревьях в тумане.

– Ничего, – отозвался Лазарь. – Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.

Ему стало тошно от самого себя. Изредка испытывая благодарность, он говорил больше, чем надо.

– Тебя не повесят, – совершенно серьезно сказал таксист. – В этой стране давно уже не вешают. А жаль.

В голове у Лазаря, явно страдавшего в последние минуты от избытка воображения, возникло новое, на удивление яркое видение: виселица из бревен, болтающиеся на ней бледные тела и – по контрасту – очень черные птицы. Мимолетная картинка внушала уверенность: и те, и другие наконец получили свое.

Он осмотрел себя – джинсы ниже колен и пальто были испачканы, но не фатально; если не приглядываться, он сохранил достаточно презентабельный вид, чтобы не портить себе вечер возвращением домой, в стены, среди которых поселились его кошмары, медленно перетекавшие в реальность.

Выровнявшись, он встал лицом к лицу с таксистом. Тот находился очень близко; они были одинакового роста. Лазарь впервые видел такие черные глаза. Если бы не едва заметный влажный блеск, могло показаться, что на глазные яблоки наклеены черные кружки. «Не слишком ли много тебе кажется?» – спросил он себя. Ответ он знал. Но все-таки из-за видимого отсутствия зрачков он затруднялся определить, куда направлен взгляд таксиста – предполагаемый скрытый взгляд человека в темных очках, однако никаких очков не было. Это порождало неудобное, тревожное ощущение…

– Садись, – сказал таксист, открывая дверцу со стороны пассажира. – Кое-кто хочет тебя видеть.

Лазарь не признавал панибратства и с трудом устанавливал новые контакты, особенно в последнее время, однако перейти с таксистом на «ты» оказалось легко и естественно.

– Но ты не спросил меня, хочу ли я видеть кое-кого.

– Это не имеет значения, – пожал плечами таксист. – Я отвезу тебя, куда скажешь. Остальное – не мое дело.

– Хочешь сказать, тебя за мной прислали?

– Нет, я подбираю падших.

Прозвучало это двусмысленно, но второй смысл ускользал, оставляя простор для догадок.

– Благотворитель, значит.

– Не валяй дурака, Лазарь. – Казалось, таксист вот-вот зевнет от скуки. – Обсохнешь в машине, выпьешь кофейку, согреешься. Погода собачья.

С этим трудно было спорить. Лазарь и не собирался.

– Откуда ты меня знаешь?

– Ты мой клиент.

Произнесено так, как будто это что-то объясняло. Лазарь хотел осведомиться, с кем имеет дело, но к тому времени голова у него намокла, словно он побывал под душем, пальто отяжелело и ощутимо давило на плечи, холод подбирался к мясу на костях, и он сказал себе: «Какая разница?». И понял, что это станет его девизом на оставшуюся жизнь.

Ничто больше не имело особого значения. Могло случиться что угодно. Могло быть хуже. И, наверное, будет хуже. Но недолго.

И в этом он находил единственное доступное ему утешение.

Лазарь действительно получил обещанный кофе в небьющейся кружке, притом отлично сваренный – крепчайший и почти обжигающий. Он не стал спрашивать, откуда такой взялся. В салоне было тепло; по радио передавали что-то карибское. Он с удобством расположился на просторном диване. Такси плавно катилось сквозь дождь. Размываемый водой город скользил мимо, словно ненавязчивый сон.

В какой-то момент Лазарь обнаружил, что боль уже не напоминает о своем приближении ударами колокола, от которых череп наполнялся тяжелым гулом. Возможно, дело было в кофе. Пользуясь дарованной передышкой, он искоса поглядывал на парня, сидевшего слева. Смуглая кожа, крупный заостренный нос, темные блестящие волосы. Ногти на руках длинные, изогнутые и почти синие. Правое запястье охвачено серебряным браслетом с надписью на незнакомом Лазарю языке. Он даже вряд ли сумел бы сказать, что это за алфавит. Красивая штука и на вид очень старая.

Они проезжали по улицам с оживленным движением, миновали не один десяток перекрестков, и все это время таксист сидел, уставившись прямо перед собой. Двигались только руки. Наконец до Лазаря дошло то, что более наблюдательный или менее равнодушный к чужим странностям человек понял бы давно: за рулем «чекера» находился слепой.