Светлана Орловска - Cон

– Боже, мой! Где ты их нашла? Вернее, как ты их вообще рассмотрела?! Почему я ничего не видела!

Девчушка кажется довольна произведенным эффектом. Она кладет несколько сразу в рот и жует, не сводя с меня глаз. Я присоединяюсь к ней. Проглотив сразу горсть, вдруг спохватываюсь.

– A они не ядовитые?! Ты знаешь эти ягоды?

Она смотрит на меня сначала с удивлением, а потом со смешком в глазах. Опять берет сразу несколько и отправляет в рот.

Я немного смущаюсь своей реакции. Что она обо мне подумает? Но потом мы уже вместе молча уплетаем всю эту витаминную поляну.

Несмотря на то, что едим мы только ягоды, насыщение приходит быстро. И я уже неспешно наслаждаюсь их вкусом, лениво раздавливая каждую ягодку языком о небо. Спелая мякоть с легким треском вырывается из шкурки, наполняя рот сладким нектаром лесных даров. Подобное удовольствие я всегда получала, смакуя наше домашнее варенье. Hеожиданно для самой себя я произнесла это вслух:

– Tвои ягоды так напоминают мне вкус варенья, которое варила моя бабушка.

Наверное вместе с фразой наружу вышла тоска по тому безвозвратно ушедшему, счастливому времени. Потому что девочка посмотрела не по-детски серьезно на меня, и я наконец-то услышала ее голос:

– Oна ушла в другой мир, да?

– Да, – ответила я тихо.

Мы обе притихли, каждая думая о своем.

– Как тебя зовут? – спустя какое-то время спрашиваю я у нее.

– Анна.

– Ух, ты! Выходит мы с тобой тезки. Я тоже Анна.

– За что они тебя так, тезка?

От моего вопроса девочка словно впадает в легкий транс. Ее взгляд застывает, бесцельно направленный в сторону.

– Я совершила ужасный поступок и заслужила наказание, – как заученную фразу, бесцветным голосом произносит она.

– Что такого ужасного могла совершить маленькая девочка? Может попробуешь рассказать?

Глядя в землю, она монотонно начинает свой рассказ:

– Я ударила сына нашего почтенного, всеми уважаемого старосты… Это случилось вчера. После обеда мы с подружками играли в салки. Я взяла с собой своего любимого кота, чтобы он погрел на солнышке старые кости.

В этом месте голос девочки потеплел, и она еле заметно улыбнулась, видимо вспоминая своего питомца.

– Нам было весело с девочками. Пока не пришел Ганс со своими приятелями. Он старше меня и выше на целую голову. Я всегда, завидя его издалека, старалась миновать встречи с ним. Он мог толкнуть, ударить или больно дернуть за волосы. Он и других детей обижал, не только меня. Никто не мог ему ответить. Он ведь сын уважаемого человека.

– Tы говорила родителям? Разве жители деревни не видели его хулиганства?

Девочка только замотала головой.

– У взрослых много своих забот. Они этого не замечали.

Или делали вид, подумала я.

– А вчера он палкой ударил моего кота Тима. Просто так, ни за что. Я так разозлилась, что выхватила у него палку и со всей силы ударила его. У него пошла кровь. Он начал громко кричать, стали собираться люди и меня потащили к столбу позора.

Я видела, что ее снова бьет озноб. Она обхватила себя руками.

– Я не хотела этого. Я знаю, что я плохая и совершила ужасное преступление. Мне очень стыдно за мой поступок, но я не хотела этого. Честно.

В ее последней фразе, в том как она это произносит, слишком много веры в то, что она действительно совершила что-то ужасное. Щемящая жалость к этому маленькому бесстрашному человечку и кипящая злость на ее мучителей, вулканом рвутся из меня наружу. Мне хочется прижать ее к себе, баюкая на руках говорить ей о том, что она смелая, сильная, лучшая девочка из тех кого я знала! Что это не она, а жители села совершили ужасное преступление. Но я боюсь спугнуть ее своим шквалом эмоций. Cтараясь, чтобы голос звучал как можно спокойней, спрашиваю:

– Если ты совершила ужасный поступок, то как можно назвать то, что сделал Ганс?

– Не знаю, – отвечает она.

Ну да, думаю, оголтелая толпа кричала ей что она монстр, поднявший руку на мальчика – ангела. А я тут жду, что она мне по-взрослому, объективно даст оценку маленькому негодяю.

– Ладно, это они сказали, что ты плохая. А если бы твой Тим мог говорить, что бы он о тебе сказал?

Было видно, что вопрос застал ее врасплох. Она даже приоткрыла ротик, представляя говорящего кота. Судя по растерянности на ее лице, кот был другого мнения.

– Но ведь я все равно не имела права бить Ганса, – произнесла она чужое утверждение, но уже со своими вопросительными нотками.

– А у тебя был другой способ остановить его, чтобы спасти Тима?