Клайв Баркер: Книги крови V—VI: Дети Вавилона

— Нет, — сказал Гарри.

Баттерфилд посмотрел в его сторону. Адвокат и прежде казался блеклым, теперь же так побледнел, что его существование было явно под вопросом.

— Что ты можешь знать?

— Это не фокус, — сказал Гарри. — Это магия!

Сванн будто услышал последнее слово. Его веки затрепетали и поднялись, он медленно потянулся рукой к внутреннему карману пиджака и плавным движением выудил оттуда носовой платок. Платок тоже горел. И был абсолютно чистым Как только Сванн встряхнул его, из складок платка выпорхнул рой крошечных пташек, зажужжавших крылышками. Рапари был околдован ловкостью рук волшебника, его глаз неотрывно следил за полетом иллюзорных птиц, поднявшихся к потолку и там растворившихся. В это мгновение Сванн сделал шаг вперед и заключил машину в объятия.

Огонь тут же охватил Рапари, змейками разбежавшись по суставчатым конечностям. Кованый попытался высвободиться из объятий Сванна, но безуспешно: тот прильнул к Рапари, словно к блудному сыну, и не отпускал до тех пор, пока иссушенная огнем тварь не зачахла. Гарри показалось, что огонь пожрал Рапари мгновенно, за доли секунды, но полной уверенности у него не было. Время — как в моменты самых эффектных выступлений иллюзиониста — остановилось. Надолго ли — на минуту? две минуты? пять? — Гарри никогда не узнает. Он и не пытался анализировать. Неверие — удел трусов, а сомнение и нерешительность — верный способ позволить сломать тебе хребет. Он довольствовался увиденным, не постигая, жив Сванн или мертв; не постигая, реальны или призрачны птицы, огонь, коридор, да и сам он, Гарри Д’Амур.

Рапари рассыпался в прах. Гарри поднялся на ноги. Сванн все еще стоял, но прощальное представление закончилось.

Провал Рапари подорвал мужество всей стаи демонов, и они схлынули вниз, оставив Баттерфилда на верхних ступенях в одиночестве.

— Такое не забывается и не прощается, — сказал, адвокат Гарри. — Отныне тебе не будет покоя. Ни днем, ни ночью. Я твой враг.

— К вашим услугам, — ответил Гарри.

Он оглянулся на Сванна, давая Баттерфилду возможность отступить. Волшебник снова улегся на пол: глаза закрыты, руки скрещены на груди, будто и не поднимался. И только теперь пламя взяло свое. Кожа Сванна вздувалась пузырями, одежда дымилась, тлела и расползалась. Огню потребовалось немало времени, чтобы справиться с телом, но в итоге он обратил человека в пепел.

Между тем рассвет миновал, настало воскресенье, а это означало, что клиентов сегодня не будет. Никто не помешает Гарри сгрести останки, растолочь осколки костей и сложить все в пакет. Затем он поедет к какому-нибудь мосту или причалу и пустит Сванна в плавание по реке.

Когда огонь довершил свое дело, от волшебника осталось совсем мало и уже ничто не напоминало человека.

Все приходит и уходит; это тоже магия. А что в промежутке? Погони и фокусы, ужасы, подмены. Случайные радости.

Ах, в эту жизнь вместилось столько радости; это тоже магия.

Уайберд смотрел на книгу, а книга смотрела на него. Все, что говорили о мальчике, было правдой.

— Как вы вошли? — поинтересовался Макнил. В его голосе не звучало ни гнева, ни страха. Обычное любопытство.

— Перелез через стену, — ответил Уайберд.

Книга кивнула.

— Посмотреть, справедливы ли слухи?

— Да, примерно так.

Среди знатоков странных явлений историю Макнила рассказывали уважительным шепотом. Как юноша выдал себя за медиума и выдумывал байки о покойниках для собственной выгоды; и как мертвые, устав от его насмешек, прорвались в мир живых, дабы осуществить безупречную месть. Они сделали надписи на его теле: вытатуировали на коже свои истинные завещания, чтобы он никогда больше не смог использовать их скорбь всуе. Они превратили его плоть в живую книгу — книгу крови, каждый дюйм которой нес на себе их истории.

Уайберд не был легковерным человеком Он не принимал всерьез эту историю — до сего момента. Но сейчас живое доказательство ее истинности стояло перед ним. На открытой глазу коже Макнила не осталось ни единого участка, не истерзанного этими мелкими буквами. Прошло более четырех лет с того дня, когда духи пришли за мальчиком, но раны его по-прежнему были свежи. Казалось, они никогда полностью не заживут.

— Вы увидели достаточно? — заговорил юноша. — Это еще не все. Он покрыт надписями с ног до головы. Иногда он думает, что они исписали даже его внутренности. — Он вздохнул.— Хотите выпить?