Антон Гусев: Тьма должна танцевать. История серийного убийцы и его исправления

След крови остался на руке. И всю оставшуюся дорогу убийца с любопытством разглядывал свою ладонь. Разглядывал, как красная жидкость проникает в капиллярные узоры, заполняя пространство между едва различимыми на первый взгляд витиеватыми загогулинами и кривыми. Смотрел – и ни о чем не думал. Просто наслаждался зрелищем…

Утром следующего дня главный врач городской больницы Петр Петрович Давиденко собрал заведующих отделениями на долгую планерку, с которой вышли руководители подразделений в весьма удрученном состоянии. Максиму по роду работы необходимо было увидеться со своим непосредственным руководителем, и на уровне десяти часов он стоял возле приемной кабинета Олега Алексеевича Бородько. Ждать пришлось по здешним меркам долго – около получаса, по истечении которых Олег Алексеевич появился на пороге приемной.

– Тебе чего, Заморин?

– Олег Алексеич, у меня по графику дежурств вопросы…

– А, своевременно…

– Что имеете в виду?

– Заходи, узнаешь. Да, кстати, позови кто там в ординаторской есть…

– Всех?

– Давай всех…

Спустя несколько минут добрая половина отделения набилась в кабинете Бородько, начисто лишив его самого личного пространства. И без того утомленный, заведующий с прискорбием начал освещать перед присутствующими итоги планерки у главного врача:

– Значит, так, уважаемые коллеги. Довожу до Вашего сведения, кто не знает, что за ночь по нашему городку прокатилась волна убийств… Вероятнее всего, на хулиганской почве…

Присутствующие женщины вздрогнули:

– Убийств? О Господи! И кого же убили?!

– Да каких-то троих полубомжей, полупьяниц, в общем черт их там разберет…

– Но Вы же сказали волна!

– Калитина! В нашем городе жителей шестьдесят тысяч. И потому три убийства за ночь – это, к сожалению, волна.

– Мне кажется, Олег Алексеич, Вы преувеличиваете…

– А у меня иное мнение. И у Петра Петровича тоже. И основано оно на том, что в городе всего одна центральная станция «скорой помощи». Которая, как вы все здесь присутствующие понимаете, с ее катастрофической нехваткой личного состава с этой волной не справилась. Пришлось привлекать дежурных специалистов из городской больницы, которым по закону в связи с выходом в «скорую» теперь пришлось снять плановые дежурства из графика, а потому весь график теперь меняется. И дабы не понуждать Вас суровыми драконовскими мерами к принятию этих почетных обязанностей на себя, я обращаюсь ко всем… В первую очередь, касается несемейных. Кто желает добровольно подежурить вне графика в ночь?

Несколько секунд висела тишина, пока наконец голос Максима – юного и беззаботного вчерашнего интерна – не озарил своим спасительным звучанием стены кабинета:

– Я могу.

Со всех сторон посыпались к нему предложения и благодарности от женщин… и покручивание пальцем у виска от мужчин. Однако, принесенной жертвы огню Олега Алексеича, очевидно, было мало и он продолжил:

– Заморин проявил прекрасную инициативу. Но его одного мало. Давайте еще хотя бы человек двух-трех… Калитина?

– Олег Алексеич, я никак не могу… У меня мама из деревни приезжает…

– Хорошо. Акулин?

– А у меня отпуск в этом месяце. Я и так второй год сижу…

Так или иначе, препирательства эти могли продолжаться сколь угодно долго – в итоге, дабы их прекратить, порешили оставить решение вопроса на вечер. До вечера все подумают и добровольно (вот умора!) решат, кому на себе предстоит нести этот тяжелый крест в течение всего следующего месяца…

… -Так и сказали, до вечера коллективное обсуждение? – на лице Дениса Савченко читалась плохо скрываемая усмешка.

– Ну да. А что в это необычного?

– Да нет, просто…

– Просто у людей всякие обстоятельства, сам же понимаешь. У всех дом, семья, дети там маленькие…

– Заморин, ты серьезно?

– А почему нет?

– А потому что практика жизни показывает, что, когда люди говорят «да, но позже», это означает «нет».

– Ты что же хочешь сказать, что указание главного всем по боку, что ли?

– Я хочу лишь сказать, что париться с этими дежурствами ты один будешь весь оставшийся месяц. Назвался груздем – полезай в кузов.

– Да я как бы сознательно это сделал, и о принятом решении не жалею.

– Мда… Долго еще тебя перевоспитывать будет эта грешная жизнь. Но в один прекрасный день ты все-таки поймешь, что молодость потратил впустую… Правда, надеюсь, что я этого уже не увижу…

Максим пожал плечами и с недоумением посмотрел вслед удаляющемуся приятелю.