Артур Аскеров - Нью Эйдж и миф «Аполло»

Крисстал с изумлением слушал, как отец поносил и оскорблял тирана, но по сути самого короля; тем самым отец совершал уголовное преступление.

Крисстал очень тихо, будто бы боясь, что кто-то его прослушивает, произнес:

– Я и не знал, что ты так настроен против нашего монарха.

– Он выскочка! Появился вдруг откуда-то и прибрал к рукам власть. Иногда, я вообще думал, что он ставленник либералов и хочет нас просто обмануть. Но все оказалось гораздо страшнее: к власти пришла неведомая доселе, по своей жестокости, сила. Сила диктатуры, основанная на тотальном контроле, чипизации и полнейшем порабощении человека, как свободного индивида.

Крисстал усмехнулся:

– Диктатуры? Свободного индивида?.. На что боролись на то и напоролись. Но как же все эти божественные догмы, заложенные в основы строя?

– Прикрытие. Ширма. Уютное покрывало для иерархичной кучки клерикалов, заменившей закон Божий на службу своим богатым хозяевам.

– Я с тобой во многом согласен, но в чем смысл говорить про это? Пока в сознании людей не сработает какой-то сдвиг, и они не поймут, что власть не так уж хороша, то не восстанут они вновь и ничего не изменится.

Отец почесал свой морщинистый лоб, задумался и сказал:

– А как же Хезли и его КРС? – отец с блеском в глазах посмотрел куда-то в сторону, – ух, та маленькая группа людей, рискующая своими жизнями во имя великой идеи. Сколько дел они уже натворили?!

На это Крисстал так сильно расхохотался, что его громкий смех стал слышен даже на улице. Смеялся он искренне – по-настоящему. А все потому, что в его голове сразу всплыла свежая новость о поимке Скайдо Хезли.

– Хезли, хезли. Взяли нашего героя, и теперь ждет его эшафот унизительный.

– Да не может быть! – воскликнул отец, – Его же недавно еще везде показывали, мол разыскивается преступник. На всех плакатах его физиономия торчала.

В лице отца все больше проявлялась эмоция разочарования, которая будто убивала в его глазах надежду. Крисстал наоборот взбодрился, ему, будто нравилось поражать отца такими новостями. Он уверенно сказал, глянув на встревоженного отца:

– Разыскивали и разыскали… Он с группой лазил через эпохальную стену, а потом задержали… Хотя может, и нет. Может его убили давно, а теперь крутят и рейтинг делают из него. В любом случает такая громкая фигура, в которой больше рекламы, чем качества, выгодна для правительства.

– Террористического качества имеешь в виду? – с задумчивым видом спросил отец.

– Скорее качества борца против режима. Я ведь общался с ним о многом, и он ведь реально был фанатично настроен сместить власть, а на деле стал простым уличным разбойником.

Отец разочарованно посмотрел в сторону стены и с умным лицом стал говорить:

– Да я же его знал, когда ему 10 лет отроду было. Такой хороший мальчишка, умный, во всем разбирался и за свою честь всегда горой был. И отца я его знал – такой же человек чести. Так что ты не особо смейся то, Хезли не так уж плох, как о нем молвят.

– Может быть. Мне он ничего плохого не сделал, но для других радикалов он пример явно не положительный пример – детоубийца, террорист. Эх, чего только про него сейчас не говорят, даже вспоминать все эти помои неприятно…

– Ну а ты хотел, что бы о нем оды стали петь хвалебные? Он враг режима, а режим контролирует все, и очернить человека, превратить его в негодяя, – не составляет для них никакого труда. С этим лицемерием я столкнулся, как только из под маминой юбки стал вылезать. А сейчас все вообще сильно запуталось и лишь истинный профи может весь этот мир, в котором мы живем раскусить.

– Ты ли такой профи? – улыбаясь, спросил сын.

– У меня опыт, я все насквозь вижу и ни чему не верю. А вот так, что бы сразу втиснутся и раскусить – это не многим под силу.

Отец перестал говорить, а Криссталу не захотелось продолжать беседовать; вместо этого, он решил насладится прекрасными секундами тишины, которая длилась и длилась. Отец сидел задумавшись, а Крисстал расслабленно стал осматривать все вокруг.

Потом, однако, Крисстал решил нарушить свое молчание:

– О чем хоть пишешь-то?

Отец покачал головой и медленно стал отвечать:

– Да мемуары. О молодости, о войне и все такое.

– Это понятно. А конкретнее? Мне бы подробностей разузнать.

– Не буду ничего говорить, даже тебе. Поскольку отношусь к этому делу с особым трепетом и любовью. Это ведь как какое-то сакральное сотворение – оно в таинстве должно быть и никому неизвестно… Но когда все будет готово, так и начитаешься досыта сынок.