Николай Антонец - Тёмные воды

Дурное предчувствие, укореняющееся в центре груди, вдруг стало ещё сильнее, и вдоль позвоночника моего пронёсся неприятный холодок сомнения.

Опасаясь худшего, я посмотрел на тётю, но та как будто бы разделяла мои опасения – и крепко держала девочек за руки, не позволяя им войти в роскошный зал.

– Старую сказку напоминает, правда?.. – глухо поинтересовалась вдова, отступая немного назад. – Дождливая ночь, заблудившиеся путники… И богатый стол посреди мрачного особняка. Я так и вижу, как из какой-нибудь неприметной двери выходит противная ведьма и пытается приготовить из нас какую-нибудь малоаппетитную мерзость…

Я мрачно кивнул. Но отвернуться от заманчивого съестного богатства так и не смог – голод, до этого прятавшийся где-то глубоко внутри моего тела, вдруг набрал силу и начал заявлять о себе.

– Всё это… слишком странно, – тётя Мэй продолжала озвучивать собственные мысли, не решаясь ни войти в зал, ни уйти от него прочь. – И там, у дальней стены… На последнем столе…

Проследив за взглядом женщины, я с некоторым затруднением обнаружил то, о чём она говорила – и нервно передёрнул плечами: самый дальний из столов был заставлен едой, как и другие, но еда эта оказалась не просто старой – она была испорчена и лежала там не меньше недели. А может и ещё дольше – плесень и куски разваливающихся блюд уже начинали переползать с тарелок на скатерть.

Моё тело содрогнулось вновь – но на этот раз от переполняющего отвращения.

– А второй?.. – снова промолвила Ямато-старшая, сверля взглядом одну точку посреди зала. – Он тоже заставлен какой-то мерзостью… Но… чуть посвежее. Да?..

– Похоже на то, – согласился я, поморщившись. – Только… Это ведь… как-то совсем странно, да?..

– Ещё бы. И… знаешь… у меня сложилось впечатление, что… Нет. Серьёзно. Подумай сам: первый сильный дождь прошёл в этой области как раз на той неделе. Следующий за ним – три дня назад. И вот сегодня…

Тётя пыталась связать появление местной еды с обильными ливнями, проходившими над деревней?.. Я… определённо не понимал этой логики. Не находил у этих двух фактов ничего общего, кроме приблизительного времени – тем более, что пища за дальним столом могла быть приготовлена ещё до первого из обозначенных тётей дождей.

– Я прямо не знаю, что думать об этом месте, – слова Ямато-старшей отдавали странным холодом. – Всё… слишком странно. Я как будто бы во сне… в странном, дурном сне. И ничего не могу понять…

– Ну, мам?.. Мама?.. – определённо храбрейшая из двух сестёр подёргала вдову за полу куртки, привлекая к себе внимание. – Можно мы поедим?.. Пожалуйста… Всё тут выглядит таким вкусным… А мы очень, очень хотим есть…

Неужто девочек не смущало всё это?.. Ни странный заброшенный дом, ни забитый снедью стол?.. Ни даже смрад испорченных продуктов, растекающийся у дальней стены помещения?..

Ямато Мэй тоже казалась обескураженной. Её нижняя губа дёрнулась так, словно вдова уже намеревалась дать девочке суровый отказ, но тут же просто замерла в нерешительности.

– Мы со вчерашнего утра ничего не ели, – продолжала настаивать девочка, взирая на мать снизу вверх с поистине недетской решимостью. – Акеми тоже проголодалась, только она этого не признает! И братик Юичи тоже…

– Никакой он тебе не «братик»! – вдруг вспыхнула вдова, пронзив меня обжигающим взглядом. – И… Как вы вообще можете думать о еде?.. Неужели…

Ямато-старшая запнулась на половине фразы. Сдалась. Уступила негромким уговорам дочерей и всё-таки вынужденно кивнула, призывая меня держаться рядом. Издав тяжёлый вздох, она перенесла тяжесть тела вперёд и сделала широкий, отчаянный шаг.

Она первой переступила порог странного зала, опасаясь, наверное, любых происшествий и ошибок – но воздух в помещении остался недвижим. И всё осталось по-прежнему: за стенами особняка всё бесился неудержимый ливень и громыхали небеса, а старые стены негромко поскрипывали, незаметно гуляя из стороны в сторону.

Подойдя к ближайшему столу, я невольно окинул взглядом его убранство и с удивлением обнаружил, что первое моё впечатление оказалось обманчиво: выставленная по всей внушительной длине столешницы еда вовсе не была такой уж шикарной или обильной. В основном тут были супы – сплошь из рыбы, с незначительными добавками – и то, что можно было приготовить на открытом огне. И тарелки… вблизи уже не казались такими уж чистыми. Конечно, им было далеко до тех, что «украшали» сейчас стол у дальней стены, но всё же…