Владимир Пуховцев - Прόклятый город

В общем, мой бывший шеф, перед моим отъездом в Германию заявивший о том, что люди с мозгами нужны будут при любой власти, оказался более чем неправ. Этой власти нужны были только покорные и исполнительные. Но я не считал его виноватым.

Предположить, что такой уродливый подход к осуществлению процессов управления будет возможным в географическом центре Европы в конце двадцатого-то века, не мог никто. Это был один из тысячи вероятностных вариантов развития событий и надо же, как не повезло моей родине…

Создавалась патовая ситуация: чтобы что-то менялось к лучшему нужны были умные и не слишком амбициозные в плане личного обогащения люди. Такие как Моннэ – во Франции, Эрхард – в Германии, Икеда – в Японии, Тэтчер в Великобритании. Люди без регалий, без звёзд, без пышных титулов и, главное, без претензий на то, чтобы удивить мир каким-нибудь экономическим суперчудом.

Но для громкоголосых и сладкоречивых, атавистически ревнивых к чужим успехам, уже оккупировавших верхи, умные представляли собой архиугрозу и все отрасли общественной жизни, где умные обычно обретаются, подвергались дискриминации. Пошла волна стихийной борьбы с творческим потенциалом, с генераторами идей, с людьми, одарёнными Богом, которые всегда во все времена раздражали аппарат власти, а уж для этой власти такие люди были уже не просто раздражителями – смертельными врагами. Не финансировалась наука, остановились промышленные предприятия, пошла серьезная чистка аппаратов исполнительных органов, как вверху, так и на местах. В результате интеллектуальная элита сначала тонким ручейком, а потом полноводным потоком потекла на Запад, или переквалифицировалась в рыночных торговцев-«челноков».

«А ты как всегда не как все, – подумал я. – Вместо того, чтобы остаться в цивилизованной Германии ты вернулся сюда к варварам. Зачем?»

Пока я обо всём этом думал, подошла моя очередь. Паспортистка, бегло глянув на мои документы и заполненную карточку, спросила:

– А где справка о том, что вы прошли ренген? – её маленькие, глубоко посаженные глаза и тонкие губы придавали её жестокий и злобный вид. Она скорее напоминая большой противолодочный корабль, чем женщину.

– Рентген, – машинально поправил я её. – А причём здесь рентген к прописке?

Снизойти до ответа официальное жэковское лицо не соизволило, а лишь ткнуло пальцем в объявление на стене, которое я раньше не заметил. Объявление гласило, что по распоряжению городского головы все вновь прибывшие в город обязаны при прописке обязательно предъявить справку о прохождении «ренген-обследования».

– Но это же явное нарушения прав человека, – еле выговорил я, задыхаясь от возмущения. – Почему в таком случае не СПИД, холера, оспа, чума? Эти-то заболевания опаснее туберкулёза.

Жэковское лицо, даже не удостоив меня взглядом, равнодушно произнесло:

– Следующий.

Осмысливать выполняемую работу она явно считала совершенно глупым занятием, если считала что-либо вообще. Скорее всего, она выполняла свою работу с равнодушием простейшего одноклеточного организма, который не интересует ничего, кроме функциональной программы, заложенной природой.

Очередь тут же отреагировала с чисто славянским идиотизмом – сразу несколько человек закричало то, что имело объединённый смысл: «Не мешайте девушке работать». Я снова подумал о том, какая огромная пропасть отделяет нас от европейцев и о степени варварства, царящего в моей родной стране.

Обнаружив что-то не укладывающееся в рамки логики, европейцы тут же объединяются и дают отпор, причём, если уж что-то нелогичное сильно затрагивает их интересы, вспыхивают такие социальные протесты, по сравнению с которыми даже официальная коммунистическая версия Великой Октябрьской в Петрограде, кажется доброй сказкой и невинной шалостью. Они хорошо понимают, что цена свободы – это готовность к неожиданным сражениям, повсюду, в любое время, при любых обстоятельствах, готовность сражаться безрассудно и беспощадно, сражаться не на жизнь, а насмерть, не жалея при этом ни других, ни тем более себя.

Когда я, кипевший благородным гневом, шёл мимо очереди, один из кричавших, заглаживая свою вину, дал мне дельный совет:

– Эй, мужик, ты в поликлинике в окошко, где записывают на ренген, дай шоколадку и получишь справку сразу, без херни всякой. И беги обратно назад, я тебя впереди себя пропущу.

Время на то, чтобы поправлять его по поводу рентгена я тратить не стал.