Владимир Пуховцев - Прόклятый город

Поездка в поезде ничем примечательным не ознаменовалась и заканчивалась. Поезд уже тронулся от узловой станции, от которой до моего города оставалось сорок минут езды. Через пол часа, он стал виден издалека и приближался с каждой секундой. Небо над городом было тёмным, полностью затянутым свинцовыми тучами.

Что-то было не так. Вид был знакомым и незнакомым. Наконец, я понял – не дымят трубы главных предприятий. Политолог-аналитик во мне начал выдавать заключения: вынужденная безработица, резкий рост количества преступлений, сокращение рождаемости и увеличение смертности, задержка пенсий и зарплат, депрессия в настроениях людей, коллапс в коммунальных службах. От этой картины общественного бытия я невольно поёжился и в это время показался вокзал. Прихватив свой чемодан, я заторопился к выходу.

Когда я сошёл с поезда, небо стало ещё темнее, закапали первые тяжёлые капли дождя. На востоке горизонт был тёмным и зловещим. Редко случалось так, чтобы состояние погоды так точно соответствовало моему настроению.

Свою квартиру я нашёл в том же состоянии, в котором её и оставил. Только толстый слой пыли покрывал все без исключения предметы домашнего обихода и полы.

Ещё в поезде, валяясь на полке и глядя в потолок, я твёрдо, без предоставления самому себе возможности передумать, решил отдохнуть и присмотреться ровно две недели. После истечения этого срока надлежало принять окончательное решение. Варианта было три: возвращение в Германию, переезд в Киев, либо налаживать жизнь в своём захолустном Коммунаровске.

Приняв холодный душ и перекусив всухомятку тем, что осталось с поезда, прихватив зонтик, я побежал в «Горгаз» сделать заявку на то, чтобы сняли пломбу.

Сделать подобную заявку по телефону, как мне объяснили со свойственной коммунальникам вежливостью, не представлялось возможным, так как «вы же должны написать заявление». Вспомнилась расхожая славянская поговорка «без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек».

Я ещё полнее ощутил, что я дома и подумал о том, какая огромная пропасть разделяет европейцев и нас. Некоторые сильно украинствующие политики кричали, что надо немедленно вступать в НАТО и объединённую Европу. При этом явно игнорировалось то обстоятельство, что европейцы далеко не дураки, и им ни к чему брать в свой цивилизованный союз страну, изобилующую многочисленными примерами варварства даже в таких вот мелочах.

– Ждите послезавтра, – безапелляционно заявила леди из абонентского отдела «Горгаза» с ярко окрашенными ногтями размером с тигриный коготь и бюстом, как голубиный зоб, забрав заявление, когда после получасового стояния подошла моя очередь. Эту леди вполне можно было бы использовать в качестве передвижной выставки косметики и ювелирных изделий.

– А-а…

– В течение дня, – перебила она, умудряясь при этом смотреть на меня так, как будто смотрит сквозь меня на стену.

Жить три дня без газа мне очень сильно не хотелось и я, включив поведенческий режим обаяния, расплылся в улыбке:

– Девушка, вы банкноты не коллекционируете?

– Каао?! – вскинула она на меня взгляд сверхинтеллигентной суперкрасавицы, которой уличный хам сделал крайне неприличное предложение. Когда она увидела в моих руках пять марок, её взгляд немедленно стал заинтересованным и доброжелательным. Если бы раньше кто-то сказал мне, что такая мгновенная трансформация возможна, я бы ему или ей не поверил. Леди воровато зыркнула на очередь, выстроившуюся за мной вдоль стойки, и громко сказала:

– Что ж вы раньше не сказали, что ветеран Афганистана, орденоносец? Давайте документы, – она умудрилась, чуть-чуть приподнявшись выхватить у меня из руки паспорт. Каким образом из моей руки вместе с ним исчезла пятёрка, я гадаю до сих пор.

– Ждите через часик, – тон её стал доброжелательно-игривым. Сразу почувствовалось, что девушка она не самого тяжёлого поведения. Возвращая мне паспорт, она взглядом приглашала меня продолжить разговор до договорённости о встрече вечером, но я, пробормотав невнятно «большое спасибо», предпочёл исчезнуть.

Ровно через час пломбу сняли. Я сбегал в ближайшее отделение «Сбербанка» и разменял пятьдесят марок. При этом я задумался над несоответствием: курс, по которому мне разменял марки киевский меняла, был существенно более выгодным, чем банковский и вряд ли дело здесь было в географии. Я занёс этот вопрос в список вопросов, в которых следовало завтра же разобраться. Потом я вытирал пыль, вытряхивал покрывала, убирался в квартире.