Александр Маро - Аластор

Едва только незнакомец занес ногу, изготовившись запрыгнуть внутрь, как громкий хлопок выстрела с шумом сбросил его обратно. За фургоном послышалась какая-то возня и приглушенное шарканье ног. Дед щелкнул винтовкой и немеющими пальцами попытался наскоро снарядить ее патронами – но гулкий игольчатый звук, будто кнутом разрезав воздух, обрушил онемевшую руку на пол. Александр Иванович опрокинул голову на пахнувший свежей древесиной бочонок, и пульсирующее от стресса сознание навеки погасло, потушив живую искорку его глубоких глаз.

Сашка не выдержал. С отчаянным криком он кинулся к деду, простирающим застывший взгляд к глубинам вечного мира и с тихим, будто просящим за что-то прощения лицом.

– Деда, деда… – сквозь слезы кричал перепуганный мальчик, но Александр Иванович спокойно сидел рядом, упершись спиной на бочонок сухого вина, и ничего не слышал. Остекленевшие глаза навеки застыли в схлынувшем мгновении, лицо разгладилось и как-то посветлело – стало неестественно спокойным.

– Ну же, деда, ну… – Сашка обнял обмякшее тело старика и что-то бессвязно шептал ему – самому родному на свете человеку. Что-то просил, о чем-то умолял, стирая слезы о мягкую щеку деда, – но тот уже ничего не слышал.

Вдруг чья-то рука с силой схватила его за шиворот и отшвырнула в сторону.

– А вот и щенок! – хрипло процедил высокий, крепкий бородач в военной заношенной форме. Его серое, безликое лицо ощетинилось хищной улыбкой, оголив прореженный ряд кривых зубов, и злобно застыло у Сашки над головой.

– Что, дед, отстрелялся?

Он презрительно ткнул дулом автомата Александра Ивановича и криво усмехнулся.

– Теперь воевать придется на небесах.

Взбешенный нечеловеческой подлостью Сашка вскочил на ноги и словно затравленный волчонок кинулся на обидчика, но бородач был к этому определенно готов. Не церемонясь, он пнул ногой налетевшего на него мальчишку, и тот волчком откатился в сторону.

– А ну тише, пацан! – зло выпалил он.

Но Сашка, задыхаясь от злобы и уже ничего не чувствуя, снова ринулся вперед, скрепя зубами и тяжело неразборчиво мыча. Резкий порыв, впрочем, тут же был остановлен парой крепких рук, схвативших его за шею и в одно мгновение сваливших на пол.

– Успокойся, щенок, а то все кости переломаю! – зарычал, чей-то голос, крепко прижав его к дощатому полу.

Сашка сопротивлялся изо всех сил, старался выбиться и, сжав зубы, лягался ногами – но железная хватка крепко держала его почти в полном оцепенении.

– Ха… ловкач! – натужно процедил незнакомец, сопя и старательно накручивая тугую веревку. Та, словно змея, медленно ползла вверх; сначала сдавливала ноги, затем прижимала к телу уже онемевшие от бессилия руки и, окончательно покончив с начатым, обвив несколько раз тяжело вздымающуюся грудь, застыла на спине крепким, въевшимся в позвоночник узлом.

– Вот так-то лучше! – удовлетворенно прошипел один из налетчиков.

– Ты смотри-ка, – бросил, оскалившись, бородач, – а пацан-то боец!

– Ага, – угрюмо согласился второй, – как и его дедуля. Старый черт отправил Рыжего на небеса. А ты, как мне помнится, говорил, что дело тут совсем простое. Гроша ломаного не стоит…

Он недовольно хмыкнул:

– От таких дел наше сообщество сильно поредеет.

– Да неужели! – яростно взревел бородач. – А ну-ка, посмотри вокруг, да повнимательней! Что ты здесь видишь?!

– Кучу всякого хлама, – лениво отбарабанил голос.

– Да! А вот я вижу совсем другое… Старая, ободранная телега. На ней двое дедов с доисторической винтовкой. Да семилетний пацан. И из всего этого вам удалось слепить отчаянный налет на какой-нибудь Национальный банк Республики. Да вы ребята, просто девочки, если в таких делах умудряетесь схлопотать пулю!

Голос замолчал, видимо, мысленно согласившись с приведенными доводами, и тут же переродился в озадаченное шмыганье носом.

– Ладно, – выдохнул бородач. – Пацана в машину! И аккуратней, не помните бока молодцу.

– А барахло? – озадачился голос.

– Оно ваше!

Бородач щелкнул затвором и в три прыжка покинул пыльный салон фургона, в котором и помещался, в общем-то, с трудом.

Сашку, словно мешок набитый картошкой, выволокли наружу и, взвалив на плечи, потащили куда-то вглубь бескрайнего ночного мира. Над фургоном уже вовсю суетилась в животном возбуждении группа людей, разодетых в пыльную униформу; о чем-то живо говорили, бряцали оружием и грубо обругивали опасное ремесло бандитской жизни. Совсем скоро они исчезли где-то в глубине бездонного мрака, стерлись голоса и шорох беспокойной возни, и лишь тихое шарканье ног, отдавая слабым эхом в нависающих мрачных скалах, нарушало покой разлитой на земле ночи.