Наталья Баклина - Неделя странного лета…

В вагоне слышалось пение. Далёкое, но очень отчётливое. Пели хором, сильные женские голоса выводили чистую мелодию без слов. Что-то похожее звучало в старых советских фильмах, когда режиссёру требовалось музыкальное сопровождение видам родных просторов. Картины таких просторов – привольные раздолья, занимавшие экран не меньше минуты – плюс закадровое хоровое пение вызывали у маленькой Ани особое чувство. То ли умиление, то ли гордость, что посчастливилось родиться в этой замечательной, великой, красивой стране… Сейчас такое в фильмах не показывают. В кинотеатрах в основном голливудские красоты, там своя музыка. А по телевизору вместо просторов всё больше паузы рекламные. Да и страна с годами в её сознании съёжилась, поблёкла, подрастеряла былое величие.

«Радио, что ли, включили?» – она попыталась угадать, откуда поют, перевернулась на живот, выглянула в окно и замерла в восхищении.

За окнами были вода и солнце. Солнце уже клонилось к закату. Светило не спешило – по северным лимитам сиять ему ещё было долго, почти до полуночи. И потому, совершая медленный закат, солнце щедро и с наслаждением плодило свои отражения в озерках, раскинувшихся за окнами вагона бесчисленной россыпью. Анна с восторгом глядела на голубую воду в золотых солнечный блёстках, на свежую зелень кустов и деревьев, изредка мелькавших вдоль рельсов, на лодку-плоскодонку, живописно приткнувшуюся у прибрежных камешков, слушала далёкий мелодичный хор женских голосов… И тут на неё нахлынуло ощущение, то самое, из детства – ощущение счастья от того, что она видит это великолепие, что живёт рядом с такой красотой и с такими просторами.

– А здорово рельсы звучат, будто поют! – сказал Сергей. Он тоже уже лежал на животе и наслаждался видом из окна.

«Рельсы? Надо же, это рельсы поют!» – почти не удивилась Анна. Она их понимала. Жить в такой красоте и не петь почти не возможно!

– Мужики, кто пойдёт со мной курить? Только курим ваши! – Янкин вопль в соседнем купе заставил Анну поморщиться. «Ну что она, в самом деле, орёт-то всё время! Неужели нормальным голосом нельзя разговаривать!» Девчонка начинала раздражать – любая энергичность в таком количестве поперёк горла встанет.

– Аничка, я иду, – сказал, заикаясь, пьяный голос одного из соседей, и Анна нахмурилась – вдобавок ко всему эти орлы-катамаранщики ещё Янку в её тёзки переделали!

Девчонка увела курить своего пьяненького кавалера, а Анна вдруг поняла, что не слышит больше пения рельсов. И вид за окном сменился – озеро кончилось, мелькали деревца какого-то лесочка. Безбрежное пространство, от которого только что захватывало дух, будто свернулось, захлопнулось. «Надо же, проскочили участок, где рельсы поют», – вздохнула Анна, пытаясь отогнать глупую мысль, что и песня, и простор закончились оттого, что она дала волю раздражению и выпала из ощущения безграничного, всепоглощающего счастья.

***

Шумные соседи высадились поздно вечером. Анна слышала сквозь сон, как они оживились, подъезжая к нужной станции, и даже приготовилась, что сейчас начнут топать и быстро-быстро таскать тяжести – парни громко обсуждали стратегию высадки, соображая, как выгрузить своё добро за пять минут остановки. Топота она не дождалась, провалилась в сон. На этот раз ей приснился сын. Почему-то не нынешний девятилетний, а маленький, лет четырёх. Данька тянул к ней ручонки и просил: «Ладушки, мама, ладушки!».

«Как он там, без меня?» – подумала Анна, проснувшись. Кинула быстрый взгляд на полку Кирилла – парень спал, накрывшись с головой. Сергей тоже спал, вытянувшись на спине. Хрящеватый нос на худом лице заострился, как у покойника. «Вот ещё, мысли какие лезут с утра!» – отмахнулась Анна от мрачных ассоциаций, слезла со своей верхотуры, стараясь не наступить на спавшую внизу тётку, и пошла в туалет, как раз по пути и обнаружив, что соседи высадились, а на двух верхних полках спят Янка и Павлик. В отсеке возле туалета на нижних полках спало как-то слишком много народу, по двое: Арсений со смуглянкой, что льнула к нему на перроне, и парень-«испанец» с блондинкой, что при посадке целовалась с Арсением взасос.

«Что-то я уже ничего не понимаю!» – мысленно пожала плечами Анна. Она спокойно принимала происходящее – взрослые люди, знают, что делают. Беспокоило другое. Она уже вроде бы разобралась, кто тут с кем: Арсений с блондинкой, его преданная девочка – с безответной любовью, «испанец» был нежен с той девушкой, что с бесстрастным лицом и роскошными волосами. По крайней мере, вчера они переплелись очень даже интимно, освобождая место Андрею, да и позднее, отправившись за кипятком, Анна видела этих двоих, прижавшихся друг к другу на нижней боковушке. А тут – такие рокировки, смена партнёров, полная перепутаница. Впрочем, бог с ними, сами разберутся.