Олег Айрашин - Камуфлет

Что же хотел спросить? А, вот.

– Слушай, ты в метро так лихо сквозь толпу просачивался. А я, как ни толкался – не поспевал. Скажи секрет.

– О, заметил? А вспомни: когда пробивался, внимание обращал на кого?

– На ближайших, конечно, кто мешал сильнее.

– Вот именно. Но неправильно. По уму-то действовать надо с упреждением.

УПРЕЖДЕНИЕ!

Оно!

То самое – на замену профилактике.

Упреждение! Шикарное слово! Мощное, мужественное, даже военное.

А вдруг позабуду? Но не записывать же: не так поймёт.

– …с упреждением. Смотреть на три-четыре персоны вперёд, получаешь двойной эффект. Ты видишь, где впереди просветы. И главное – заторы, куда не надо. И люди, люди не противятся: ведь ты к цели рвёшься, а не силой меряешься.

Точно! Двойной эффект. Эх, записать бы!

– Понимаешь, Костя. Наша беда в чём? Дальше своей жопы не смотрим, большую картину не видим. А ведь это и отличает нас от животных. У собак и кошек разум-то имеется, но короткий, как у детей. И как у многих наших сограждан. Посмотри хотя бы, что русские делают с валютой. Доллар падает – идут в обменники сдаваться. А почему?

– И почему?

– Психологически не терпят снижения. Думают, курс и дальше будет снижаться. А если баксы дорожают – закупаются под завязку. Хотя ежу понятно: с большой высоты зелёный всё равно свалится: деревья не растут до неба. Везде в мире покупают, когда дёшево, а продают, когда дорого. Только не у нас.

Точно, не могут бумажки дорожать вечно. Продам-ка всю зелень к едреней фене. И про жопу хорошо сказал. Записать надо, записать.

– Нужно смотреть вперёд! – разошёлся Белый. – Через два года что-то потеряет вес? Значит, оно уже не играет роли. А лучше планировать на пятилетку.

Верно, и запомнить легко. Книжка такая была у Чуковского: «От двух до пяти».

Похоже, Белый нашёл во мне благодарного слушателя; вряд ли на службе он мог бы так выговориться.

– Скажешь, я народ не уважаю? Да наши олигархи ничуть не лучше, никак не уразумеют, что деньги – ещё не всё. Возьми хоть Вексельберга: носится со своими яйцами Фаберже. Такие миллионы – это ж сколько беспризорных ребят можно пристроить в человеческие условия! Мы-то с тобой это понимаем, а дяди эти – они в тисках коротких желаний.

В тисках коротких желаний! Круто, хоть на диктофон пиши. Но копить больше нельзя, так и голова может лопнуть.

– Отлучусь на минутку.

В туалете, он же ванная, закрылся на задвижку. При себе карандаш, тупой, не сломается, и кусок плотной бумаги. Лучше тупой карандаш, чем острый ум.

Анекдот вспомнился. Сидят мужики в сортире, через стенку:

– У тебя бумага есть?

– Не-а. Только карандаш.

Сейчас для памяти набросаем, и чем короче, тем лучше.

Сперва главное: УПРЕЖДЕНИЕ.

А дальше? Да, провалы агентов, спросить. Так и запишу: «Провалы -?».

Ещё? Смотреть на перспективу, точно: «2-5 лет». А, метро – через толпу, двойной эффект: «метро х 2». И там было смачное выражение, ага, дальше жопы не видим; так и запишем: «жопа». А ещё? Доллар будет падать: «продать все $». И, ага, Вексельберг, в тисках коротких желаний: «фаберже», «тиски».

Уместилось на одной страничке.

Обратка чистая, хорошо. А то записная книжка в пиджаке осталась, в комнате.

Добыча стреножена; попалась, милая, теперь не ускакаешь.

В голове, освободившейся от груза, просветлело.

Так, интересно получается. Сидим больше часа. При этом про меня он узнал много чего, а я-то о нём? А вдруг это правда? Что у нынешних рыцарей плаща и кинжала на уме одна карьера? Может, и Белый скурвился? Потрошит меня, а я-то, наивный дурак, душу изливаю.

Стоп, ты что, охренел? Сам же пригласил, это же Белый! Но против фактов не попрёшь. Да, мне скармливают дельные мысли и метафоры, но о себе-то молчок. Нехорошо получается. Контрольный вопрос надо, вот что.

Ого, «Бостон» уже на исходе.

– С облегчением! Народ готов разврат продолжить?

– А как же. Послушай, Белый, а как ты служил там с особой приметой? – я огладил волосы. – Парик носил, стрижка наголо или красился, как Киса Воробьянинов?

– На себе не показывай, Костя. Ладно, открою тайну: меня посылали туда, где все такие же, – теперь он пригладил белоснежную шевелюру.

Не понял. Но Белый уже со стаканом:

– Слушай, угадай с трёх раз. Что сильней меня удивило, когда вернулся? Не в Союз, а в нынешнюю Россию?

– А долго ты был в отлучке?