Леонид Митин: Ночная госпожа

Иллюстратор Елена Александровна Митина

© Леонид Митин, 2017

ISBN 978-5-4483-3098-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мы идем своими дорогами вслепую, даже будучи уверенными в сотворении пути собственными силами. Взглянуть на нас, как жалки мы и высокомерны, как любим крушить надежды ближнего своего, толкать падающего и разглагольствовать обо всем, кроме себя. Самое противное – это прощение самих себя при блеске золота и роскоши. Пришел герой, и настало время подвига. О том сия история…

Проклятые люди, нареченные так по силе и необыкновенности своей, отличающиеся также незаурядным умом, благодарны судьбе за свое одиночество, где их посещают, при лампадном огне, в тесной комнатке, похожей на келью, духи различного рода и порядка. Сей вечер, ни в коей мере, не был для нас исключением. В тесной келье, среди множества свитков и книг, за небольшим ветхим столом, на котором стояли два серебряных подсвечника с умирающими свечами. Тусклое свечение едва размывало грани между пустыней кромешной тьмы и миром объектов, которые я должен был видеть. Лицо моего собеседника и друга слабо освещалось, придавая грубым чертам аскета выражение мрачного демона, задумавшего с тобой интересную игру. Только глаза отражали смерть маленьких свечей:

– Именно так догораем и мы, друг мой.

– Ничего не достигли, но зато живые – ответил мой собеседник – Знаете, к черту все, мы своим отрицанием можем вызвать только насмешки со стороны блаженствующих под солнцем. Даже сейчас, мы с вами почти окутаны тьмой и сладкими речами Сатаны.

Он откинулся в раздумьях, и его взор был теперь на пиру у Сатаны среди плясок теней.

– Не будь света, мы не видели бы плясок смерти и теней в этой комнате.

– Все равно знали бы о том, что и сейчас в минуты отвращения к жизни, тени резвятся и пляшут – мой собеседник закурил трубку – вот и добавим красок пепла, который, кстати, тоже куда-то стремится. Пепел, тени и разговоры о Сатане. Думаете, мы зря живем?

– Думаю, что мы зря рождаемся. Все остальное – пишется как-то само по себе.

– Рад, что вы так считаете, но посмотрите, что само слово «смысл» должно быть у сатаны, а не кого-то еще. Мы утверждаем себя через смысл, который приводит нас, благодаря человечности, к осознанию абсолюта суеты и скуки, и итог – отвращение к жизни.

– При этом, мы сохранили смирение, которое помогает лишь тем, что не заставляет переусердствовать в приобретении благ.

– Согласен. Давайте на этой ноте, я покину вас. Другим вечером, мы поговорим вновь – тихим голосом произнес мой собеседник и направился к двери. Я только кивнул головой, а через секунду услышал стук двери. Вот теперь я одинок среди гарцующих теней, пожирающих плоть огоньков, и равнодушных ко всему книг.

Мне бывает очень трудно заснуть. Потому я часто читаю, пишу или смотрю на огоньки. К этому спокойствию трудно привыкнуть, но меня тянуло к этому, нечто таинственное соблазняло меня от суеты сюда, в уединение, в покой. Кому-то это кажется смертной скукой или тоской, а по мне, я просто не прижился, просто ушел от беготни по тем берегам каменных рек, что вечно велят плыть куда-то. Некто создал эти пути, и теперь ими пользуются, а мне скучно бродить по серым бездушным и застывшим рекам. Конечно, просто так не приходят к такой, с позволения сказать, жизни. Только что догорела последняя свеча, и свет луны тонкой полоской вошел ко мне. Я гостеприимен к любому свету, но вот с людьми все сложилось как-то иначе. О, к слову, удивительный блеск оставляет лунный свет на подсвечнике. Серебро и луна – хранители знаний древних алхимиков – ныне выступают полотном для романтиков. Их не любят, а только режут или копируют. Я завидую луне, ведь она не отягчает себя смыслом жизни по тем божественным причинам, которые мне знать, не дано.

Да, раньше я суетился, как и все. Не только работа, но и публика с ее искристыми фейерверками, пышными нарядами, смехом и весельем пьянили и увлекали меня в это гедонистическое безумие, изобретение просвещения и древности. Жизнь пестрела красками, лицами, общением, прогулками, праздниками и порой даже пороками неумеренности, примешивая щепотку извращений, тоже изобретение нового века.

Каков я теперь, перемолотый, переломанный, пережеванный Молохом.