Леонид Митин - Ночная госпожа

Благородное Солнце насытилось жертвами праведных воинов, щедро осыпала наши глаза кровавым шелковым плащом, за которым вскоре должна была явиться презренная нищенка, собирающая души еретиков к пути в ничто. Мы ликовали в безмолвии, пировали кровью, сжигали тварей, дабы очистить тело матери от их присутствия, даже в виде запахов и эфиров. Все горело, пылало, исчезало в сердце огня гнева господина. Мрачным, зловещим черным духом уходили ввысь жертвы, оставляя здесь зловоние – самый сладкий запах для праведного воина.

– Здесь и братья наши остановились – смиренно произнес Аристиан.

– Нет среди павших братьев. Сие есть отступники, ибо смерть не повод нарушать клятву – ответил я – мы сожжем их с остальными.

– Похвально такое рвение, магистр, я счастлив, быть с вами единой верой.

– Ибо таковая есть истина – уверенно сказал я – кровь – это жизнь.

Аристиан являлся наместником и глазами сердца священного пастыря господина. Я не силен в иерархиях, ибо оные есть члены тела бренного, о коим разуметь надлежит в последнюю очередь, то меня не волновало его происхождение. Я отдал последний на сегодня приказ – утвердить дух свой в истязании тела. Засыпал я от сладостного звука хлыста, карающего тела тех, кто не стремился исполнять долг с усердием или же тех, кто дал волю страстям. Невиновных не существует, есть лишь разные степени вины.

Великолепное утро, алым заревом осветившее земли, что вчера гнили от ереси, что сегодня сияют, словно невинные глаза младенца, не чувствующего разницы между добром и злом. Мир портило, пожалуй, только пепелище, но оно есть символ чистоты земли, ибо и она борется с ересью своими способами, а мы только помогаем ей в этой борьбе.

Я спал на холодной земле, и тепло света пробудило меня к жизни. Мы были готовы к новым подвигам и новым свершениям. Все собрались дальше в земли Стратфорда, где стояла наша обитель, священный храм. По легенде Храм был построен на месте убийства непорочно зачатого суккуба, пришедшего искусить нас. До сих пор он, будучи демоном, искушает, развращает и соблазняет души рабов господина. Здесь мы оставим чистые земли, луга и леса. Теперь земля чиста, как чисты наши души и помыслы. Мы отправились вдоль дороги.

– Бывал ли ты в обители, в кою держим мы путь, брат мой? – спросил меня несущий слово Эмпедорий.

– Нет, брат, не был, но много слышал и беседовал с странниками, приходившими с тех земель. Будет жаль, если эти земли будут соседствовать с ересью.

– Да, согласен я, но знаешь ли ты, с чем именно мы боремся? Ересь многоликая и вожделенная. Она услаждает и искушает тебя пением, мудрыми речами. Она ищет слабое место твое, где невежество посеяло самые сильные зерна, и именно туда она бьет тебя. И странность в том, что не надо противиться ей…

Я думал, что сейчас убью его, и посмотрел на него, сжимая в руках свой посох.

– Нетерпение, брат мой, есть шаг к ереси. Ты верный воин господина, но не более, ты не судья. Так выслушай меня, ибо я бьюсь не посохом, а разумом в том поле, где нет времени и пространства, где гибнет всякий, кто цепляется за вещь. Поддайся искушению, но зажги свечу, сердца своего, и только так ты сможешь одолеть зло, ибо оное растет от противного и от противящегося. Не противься злу, но прими и возлюби его, как возлюбил и братьев своих.

– Но тогда, что есть ересь, и не может ли она быть в твоих глазах, брат мой? – я подозревал его, но вскоре понял, что напрасно, ибо мудрость его велика, а деяниями он был чист. О помыслах не мне судить.

– Ересь есть все, что развращает дух, ибо тело есть орудие греха, но не он сам. Твое спасение в терпении и смиренности. Ты тверд в своей вере, ибо господин верит в тебя. Так плати ему тем же. Ересь же кроется в мыслях, от коих тело со временем чахнет и чернеет, покрываясь знаками, кои мы зовем болезнями. Ежели не справиться, то смерть спасет душу от небытия.

– Получается, что мы застрахованы от мучений?

– Нет, это значит, что мы не в силах знать все и вся, но мучений там нет, там вообще ничего нет. Брат мой, доверься мне, я искушен в тех духах, о которых ты и мыслить не можешь. Пусть каждый будет на своем месте.

Я согласился. Трудно понять его. Все же ради братьев мы должны верить в мудрость отцов храма, иначе мрак и хаос поглотят нас, а без нас – все окутает ересь.

Братья устали, но путь почти закончен. Оставалось пересечь священную реку вброд, и мы будем дома. Священная река находила свой вечный путь в тени лесов, вечных жителей, философов и стражей мира. Они хранят много тайн, но еретики вместо понимания тех тайн, более склонны делать себе склепы из их тел, наслаждаясь ароматом их гниения. Ад всегда в еретиках, смертных, ищущих спасения во всем, кроме своей души, а посему причиняющие столько горя тем, кто живет тысячи лет в обете молчания. Наши обычаи требуют исполнения воли господина, и мы посадили несколько деревьев, прежде чем устроить привал.