Линкольн Чайлд - Голубой лабиринт (ЛП)

Пендергаст все еще хранил молчание, продолжая бесцельно листать взятую с полки партитуру. Констанс тоже молчала. Она лучше других знала, насколько Пендергаст не любит обсуждать свои чувства. Но она также инстинктивно поняла, что он пришел сюда, чтобы спросить ее совета. И поэтому она ждала.

Наконец, Пендергаст закрыл партитуру.

— Чувства, которые я испытываю, не пожелал бы ни один отец. Я не скорблю. Сожалею — возможно. Но, тем не менее, я чувствую и облегчение: облегчение от того, что мир теперь защищен от Альбана и его болезненной жестокости.

— Это вполне понятно. Но... он был твоим сыном.

Внезапно Пендергаст отбросил партитуру прочь, поднялся и принялся прохаживаться по ковру из стороны в сторону.

— И все же самое сильное из моих чувств — замешательство. Как они это сделали? Как смогли поймать его и убить? Альбан по-настоящему умел выживать. Учитывая его неординарные способности... потребовались огромные усилия, расходы и планы, чтобы схватить его. Я никогда не видел столь хорошо исполненного преступления. Остались лишь те улики, которые должны были остаться, не более того. И, знаешь, что по-настоящему приводит в замешательство? Вопрос: какое сообщение они хотели передать мне ?

— Признаю, что я столь же озадачена, сколь и ты, — Констанс помедлила. — Уже есть какие-либо результаты по твоим запросам?

— Единственная реальная улика — кусок бирюзы, который обнаружили в желудке Альбана — не поддается идентификации. Я получил сообщение от доктора Падена, минералога из Музея Естественной Истории. Он не уверен в успехе этого мероприятия.

Констанс наблюдала за агентом ФБР, пока тот продолжал мерить шагами комнату.

— Не тяготи себя этими мыслями, — тихо произнесла она.

Он повернулся и пренебрежительно махнул рукой.

— Тебе следует заняться новым делом. Уверена, множество нераскрытых убийств ожидают твоего вмешательства.

— Увы, нет недостатка в убийствах, нисколько не достойных особенных умственных усилий. С чего бы мне беспокоить себя ими?

Констанс продолжила наблюдать за ним.

— Считай это отвлечением. Иногда я наслаждаюсь тем, что играю легкие пьесы, ничуть не меньше, чем более сложными партиями. Это очищает разум.

Пендергаст повернулся к ней.

— К чему тратить свое время на какую-то мелочь, когда великая тайна смерти Альбана буквально маячит прямо передо мной? Некто с редкой способностью стремится привлечь меня к какой-то хитросплетенной игре его собственной постановки. Я не знаю своего оппонента, не знаю названия его игры и даже правил...

— Именно поэтому тебе следует погрузиться в нечто совершенно иное, — сказала Констанс. — Ожидая нового витка развития событий, возьмись за небольшие загадки, за простые дела. Иначе... ты можешь потерять равновесие.

Эти последние пять слов были произнесены медленно и с нажимом.

Пендергаст опустил взгляд на пол.

— Ты, разумеется, права.

— Я предлагаю это, потому что беспокоюсь о тебе и знаю, насколько одержимым и несчастным тебя может сделать это странное убийство. Ты уже достаточно выстрадал.

На мгновение Пендергаст замер. Затем скользнул вперед, наклонился к ней, коснулся ее подбородка и, к ее огромному удивлению, нежно поцеловал ее.

— Ты — мой оракул, — пробормотал он.

Винсент д'Агоста сидел за столом в небольшой комнате, которая стала его передовым постом в нью-йоркском Музее Естественной Истории. Пришлось приложить много сил, чтобы выбить это помещение у местной администрации. Правление неохотно выделило лейтенанту свободное уютное местечко в отделе остеологии, к счастью, находящееся далеко от комнаты мацерации с ее резервуарами, и сейчас д’Агоста выслушивал отчет одного из своих людей — детектива Хименеса — о просмотре записей с камер безопасности музея в день убийства. В двух словах: пустой звук. Но д’Агоста делал вид, что внимательно слушает — он не хотел, чтобы Хименес подумал, будто его работу не оценили.

— Спасибо, Педро, — кивнул д’Агоста, принимая от детектива письменный отчет.

— Что дальше? — осведомился Хименес.

Д'Агоста взглянул на часы: было четверть пятого.

— Вы с Конклином можете закругляться на сегодня. Можете пойти, освежиться где-нибудь за меня. Завтра в десять утра проведем совещание в зале для брифингов.

Хименес улыбнулся.

— Спасибо, сэр.

Д’Агоста тоскливо смотрел на его удаляющуюся спину. Он бы отдал что угодно, чтобы сейчас присоединиться к ребятам и немного выпить. Но нет: у него оставались дела, которые необходимо было завершить. Вздохнув, он бегло пролистал страницы отчета Хименеса. Затем, отложив его в сторону, вытащил из портфеля свой планшет и начал готовить собственный доклад для капитана Синглтона.