Джейсон Мотт: Исцеляющая

Пальцы даже побелели, с такой силой он сжимал стекло. Будто пытался удержать лодку, уносимую океаном.

– Сохраняйте спокойствие, Преподобный, – посоветовал Мейкон. – Найдем мы вашего брата. Однако сначала я должен разыскать Эйву. Они с Уошем пропали.

– Пропали?

– Сбежали, насколько мне известно.

– Куда? – спросил Браун, в чей голос начала возвращаться твердость. – Я сейчас же соберу своих людей, и мы отправимся на поиски.

– Лучше брата ищите, а детей я сам найду.

Горный хребет вывел их прямо к хижине Рутгера, прячущейся в густом сосновом бору на склоне горы. Потаенная и давно заброшенная хижина, как ни странно, казалась жилой. Окружавший ее сад сильно зарос, однако не выглядел непроходимым. Похоже, за домом приглядывали.

В пень рядом с небольшой поленницей воткнут был ржавый топор, указывавший топорищем в небо. Тут же к дереву был прислонен проржавевший плуг, брошенный, похоже, много лет назад. С ветки другого свисали силки. Уош дернул их, проходя мимо. Эйва же уверенно пересекла двор, даже не взглянув на предметы, так очаровавшие Уоша.

Ему хотелось взять ее за руку, чтобы они вошли в дом, как настоящие влюбленные, но от одной мысли об этом его словно током ударило. В груди все сжалось, в голове зазвучали сразу тысячи песен: бесконечная карусель звонких слов и крещендо мелодий. Его слегка замутило, желудок свело так, словно Уош не ел сто лет.

Наверное, это и есть любовь?

У входа в хижину буйно разрослась мята, забившая хилые побеги шалфея и тимьяна, еле-еле просовывавшие веточки из ее густой листвы. Аромат стоял сногсшибательный. Уош зажмурился и глубоко вдохнул, представляя, каким стал бы мир, если бы растянуть это волшебное мгновение, погрузить в этот аромат весь свет…

– Уош, смотри под ноги!

Но было поздно: споткнувшись о древесный корень, он растянулся на земле.

– Ты в своем репертуаре, – прыснула Эйва.

Он встал, отряхнулся и потопал за ней. Подойдя к двери, она немедля ее открыла.

– А постучаться? – встрял Уош.

– Нет же никого, – хихикнула Эйва.

В хижине пахло пылью и плесенью. Изнутри она казалась еще меньше, чем снаружи: просто четыре стены, кровать, чугунная печь и маленький столик у разбитого окна, весь засыпанный листьями и всяким мусором, нанесенным ветром. В стене, рядом с которой стояла голая решетка кровати, зиял пролом, через который внутрь мог забраться зверь или подросток. Уош задумался, кто мог проделать эту дыру.

Дом был рассчитан на одиночку, для второго человека места просто не было. В общем, это был такой дом, о котором и мечтала Эйва. Здесь можно было жить в одиночестве и тишине, а еще – держать собак. Уош подумал, что эта идея могла появиться у Эйвы именно в хижине Рутгера. Вот только почему она никогда не рассказывала ему об этом месте?

В печке обнаружилось несколько обгорелых поленьев.

– Нужно принести еще дров, – заметил Уош.

– Спичек-то все равно нет, – отозвалась Эйва. – Ох, и замерзла же я!

– Я могу добыть огонь, отец меня научил.

Урок Тома не прошел даром. Так же, как отец, Уош принялся собирать вокруг хижины веточки и всякую сухую всячину, годившуюся на растопку. Дело продвигалось медленно, и он нервничал. Никак не мог отделаться от ощущения, что время не на его стороне. Из хижины то и дело слышался надсадный кашель Эйвы, подстегивавший Уоша.

Сняв рубаху, он сделал из нее подобие мешка, складывая туда все, что попадалось полезного, в том числе – несколько камней. Оставалось только надеяться, что среди них окажутся подходящие и ему удастся высечь искру. Надежда была безумной, тут требовалась невероятная удача. Но Уош и надеялся всем сердцем.

Вернувшись в хижину, он увидел дрожащую Эйву, калачиком свернувшуюся на полу перед печкой. Она открыла глаза, посмотрела на вошедшего Уоша, но, похоже, не узнала и зажмурилась, сжавшись, как испуганный ребенок. Уош вывалил свою добычу на пол и принялся ее исследовать. Дерева на растопку хватало, а вот в камнях он уверен не был. Принялся чиркать, перебирая их различные комбинации, пока, после нескольких неудачных попыток, не высек искру.

– Получилось! – заорал он и оглянулся на Эйву, но та даже не шевельнулась.

Лежала с закрытыми глазами и дышала очень медленно, медленнее, чем он когда-либо видел.

– Получилось ведь, – повторил он сам себе.

Однако для того, чтобы разжечь огонь, времени потребовалось гораздо больше, чем ожидал Уош. Сложить растопку, как показывал отец, было несложно, а вот чтобы поджечь ее искрой от кремней, требовалась скорее немалая удача, нежели умение. Искра за искрой пропадали впустую: растопка не желала заниматься. С каждым ударом камня о камень в душе Уоша росло разочарование. Ко всему, он тоже начал замерзать. Эйва кашлянула, словно напоминая, что поставлено на карту.