Борис Левандовский: Шумен

Странно…

Не в силах понять, что происходит, Макс крикнул:

– Эй! Меня кто-нибудь слышит?

Через несколько секунд откуда-то сзади донеслись приглушенные торопливые шаги, открылась невидимая дверь… и над ним склонилось встревоженное лицо лысого старика Леонтия.

– Вы?! – закричал Макс.

– Мальчик… Ты вернулся, – забормотал тот, будто не верил своим глазам. – Ты нашел выход.

– Какой еще выход? Что происходит? – Макс задергался в кресле, пытаясь освободиться. – Развяжите меня!

– Ты был Там, и сумел найти Выход, – снова изрек лысый, пораженно отстраняясь от него. – Я думал, что никогда не узнаю… Я думал, он мне врет!

– Хватит! – завопил Макс. – Что вам нужно? Зачем вы это сделали?

– Тсс-с… – Леонтий приложил указательный палец к губам. – Не нужно кричать. Если ты ответишь на все мои вопросы, я тебя отпущу. Потому что ты первый, кто сумел отыскать Выход.

Первый? Что значит первый?

– Где я? – спросил Макс, отказываясь верить в происходящее, но уже почти зная ответ.

– У меня дома.

– Как? Как я снова мог оказаться здесь?

– Снова… – произнес лысый, будто в этом слове заключался какой-то таинственный смысл. – Снова… Тебе показалось, что ты куда-то уходил?

Макс опешил. Выходит, все это время он провел в квартире у лысого? А как же все остальное – возвращение домой, все те вещи, которые с ним происходили, встреча с Мироном, Шумен? Бледный незнакомец, в конце концов? Но если ничего этого не было, то откуда у него свежие кровоточащие царапины на руке?

– Ты должен мне все рассказать, – старик наклонился к самому лицу Макса. – Я хочу знать, что там – по ту сторону.

У него были глаза безумца, наполненные масляным блеском одержимости и нетерпения. Глядя в них, Макс понял, что лысый готов пойти на все, чтобы добиться своего. Но, с другой стороны, и отдать то, чего он желал, означало только одно – никогда не вырваться из его квартиры. Вряд ли лысый позволил бы ему это, даже если бы Макс поверил в обещание, что окажется на свободе, ответив на все вопросы.

– Нет, – сказал Макс, одновременно сжимаясь от страха, поскольку понимал, что целиком находится во власти лысого сумасшедшего. – Я ничего не скажу, пока вы не развяжите меня.

– Да ну? – с благодушным выражением засмеялся Леонтий. – У меня имеется много способов сделать из тебя болтуна, каких еще свет не видел. Очень много, и если ты меня вынудишь, я ими обязательно воспользуюсь.

– Нет!

– Ну и дурак, – сказал Леонтий, выпрямляясь. – Я мог бы действительно отпустить тебя, слегка подпортив память, зачем мне рисковать лишний раз. Но теперь точно не сделаю этого. Не люблю несговорчивых детей.

Он зашел Максу за спину.

– А пока можешь посидеть и подумать. У нас много времени, – после чего дверь позади кресла закрылась.

Если лысый старик и являлся неким непризнанным гением, слетевшим с катушек, то Макса это нисколько не утешало. Но сперва нужно было во всем разобраться.

Выходило следующее. С помощью какого-то препарата ему удалось погрузить Макса в особое состояние, находясь в котором он оказался заперт… где? Ну да, в собственном подсознании – об этом Макс догадался уже давно. Только «заперт» в несколько ином смысле, чем он полагал раньше. Все время он находился в квартире лысого; тот перетащил его в другую комнату, когда неизвестный препарат начал действовать.

Похоже, целью Леонтия было выяснить, что находится по ту сторону сознания. Он мог наблюдать за ним постоянно, отлучаясь лишь время от времени по другим делам. Реакции Макса должны были убедить его, что Там жизнь подопытного продолжается на мысленном уровне, практически настолько же реальном, как в обычных условиях. В принципе, – подумал Макс, – это логично. Окружающий мир воспринимается органами чувств, которые пересылают сигналы раздражения в этот чудо-компьютер – наш мозг, где и происходит самое главное: мы видим, слышим и так далее – Макс помнил это еще по школе. Но лысый, получалось, замкнул его сознание само на себя. Поэтому и не существовало никакой разницы между тем, что происходит в реальной жизни, и тем – что твориться в его сознании. Это и стало его реальностью . Макс посмотрел на свою левую руку. Кровь на царапинах уже запеклась, но руку здорово саднило.

Возле кресла, помимо пластикового ведра, куда опускалась трубка катетера (бедный Хулио!), он заметил край небольшого столика, на котором стоял графин с водой. Больше, как ни пытался Макс вывернуть голову, рассмотреть ничего не мог. Однако и так было ясно, что лысый его поил, – возможно, с помощью воронки или через трубку. Но вот насчет еды явно забыл позаботиться. Макс теперь ощущал сильный голод; наверное, его отголоски проникли даже Туда, особенно под конец, когда он никак не мог унять свою тягу к еде.