Альберт Санчес Пиньоль - В пьянящей тишине

Я не стал тратить силы на спор. У нас всегда получа­лось так. Со стороны могло показаться, что мы ведем диа­лог, но на самом деле это было два иногда пересекавших­ся монолога. Последовала длинная пауза. Я взглянул в небо, не поднимаясь со стула. На землю падали редкие снежинки. Скоро взойдет полная луна. До ее появления небо прочертили падающие звезды, оставляя след на ли­ловом небосводе сумерек; они проносились молниеносно, словно кто-то невидимый играл со спичками; стремитель­ное падение звезд лишало нас возможности загадать же­лание. Батис с детским любопытством спросил:

– А кто выиграл войну?

Я заблудился в чаще своих мыслей и не мог понять, о чем он спрашивает.

– Какую войну?

– Вашу, – пояснил он неожиданно любезным тоном. – Кто победил? Патриоты острова или их враги?

– Эта война еще не кончилась, – сказал я и направил­ся к люку, на ходу заряжая винтовку. – Не забудьте трижды повернуть ось рычага, прежде чем привести де­тонаторы в действие. Если энергии будет недостаточно, контакта не получится.

Я распределил оставшиеся керосиновые лампы на ступенях лестницы. Потом занял свою позицию на полу возле открытой крышки люка. В руках у меня была вин­товка. Время от времени я просил Батиса доложить мне ситуацию.

– Лягушаны – нет, лягушаны – нет, – повторял он, ко­режа синтаксис.

Прошло полчаса. На нижний этаж маяка через от­крытую дверь ворвался снежный вихрь.

– Батис, вы их видите? Они идут?

Он не ответил. Наученный опытом прошлой ночи, я не отважился повернуть голову. Мне не хотелось упус­кать из виду нижний этаж и открытую дверь.

– Батис?

Я бросил быстрый взгляд в его сторону. Он стоял спиной ко мне, пригнувшись за баррикадой мешков. Что-то заставило его замереть, и его фигура уподоби­лась соляному столбу.

– Батис! – заорал я, стараясь пытаясь вывести его из состояния полного оцепенения. – Они идут, Батис?

Ни один его мускул не пошевелился. Это вынудило меня оставить свою позицию. Я схватил его за локоть:

– Вам холодно? Хотите, ненадолго поменяемся мес­тами?

– Майн Гот, майн Гот…

Я услышал рокот голосов, напоминающий шум в за­соренных водопроводных трубах, и взглянул за перила балкона.

Их количество превосходило самые страшные виде­ния, которые могут посетить нас в бреду. Полная луна, ог­ромная в этих южных широтах, освещала панораму, слов­но прожектор гигантского театра. Чудовищ было столько, что они закрывали собой землю, заполняли лес и раскачи­вали деревья, стряхивая с них белые шапки снега. Их бы­ло столько, что они облепили деревья, лазая по ним вверх и вниз, раскачивались на ветках, время от времени падая друг на друга. Их было столько, что многим из них доста­лась лишь роль зрителей, и они устраивались на скалах вдоль северного и южного берега, точно ящерицы, грею­щиеся на солнышке. Их было столько, что они не могли даже двигать верхними конечностями; чудища наступали, как плотная кипящая масса, – картина напоминала огромный котелок, набитый живыми червями для наживки. Са­мые сильные поднимались на плечи менее энергичных, не боясь причинить им боль, и прыгали по лысым голо­вам соплеменников. Вязкое варево зеленовато-серых тел то приближалось к граниту, то откатывалось назад, будто в ожидании приказа неведомого лидера.

– Батис! – закричал я. – Включайте детонаторы!

Но Кафф не слышал меня. Его нижняя губа отвисла, словно ее оттянула тяжелая серьга. Он сжимал винтовку руками, но никуда не целился.

– Батис, Батис, Батис! – Я стал трясти его за плечи. Кафф беспомощно опустил свой ремингтон. Он смотрел на меня, не узнавая, и шептал:

– Кто вы такой? Где мы, где мы, где?

Это произвело на меня ужасное впечатление, особен­но потому, что эти слова произносил человек, столь уве­ренный в своих убеждениях. Я не мог на него рассчиты­вать. Но времени на оказание ему помощи у меня не оставалось. Я только велел ему пригнуться, положив руку на его затылок. Батис медленно рассматривал свою грудь и руки, не ведая надвигавшегося кошмара. В неко­тором смысле я ему позавидовал.

Три детонатора стояли наготове. Сначала я решил взорвать шашки у самого края гранитной скалы. Рычаг опустился до упора. В течение секунды мы с Батисом, потерявшим всякий контроль над собой, смотрели друг на друга, как два последних идиота: детонатор не срабо­тал. Но вдруг громовой разрыв заставил нас лечь на пол за баррикадой, закрыв голову руками. Языки пламени взвивались вверх, словно из кратера вулкана, картечь и осколки гранита вонзались в мешки и в стены, сгиба­ли прутья балкона, словно они были из тонкой проволо­ки. Все вокруг содрогалось. У меня создалось впечатле­ние, что маяк накренился, как Пизанская башня. Когда я открыл глаза, слой пепла и пыли покрывал нас с ног до головы. Внутри маяка плавало матовое облако, частич­ки сажи кружились невысоко над полом. Где-то в глуби­не угадывалась фигура животины. Она визжала от страха.