Ким Харрисон - Как ни крути – помрешь

– Проигрывать?! – взревел он, и из тени ему ответили испуганные крики притаившихся людей. – Не сможет она вечно прятаться на освященной земле. А если попробует, я найду способ использовать ее с той стороны линий.

Кери глянула на Дэвида, и я закрыла глаза в отчаянии. Она думает, что он найдет способ. Помоги мне тогда Боже. Моя игра за спасение собственной души катится к проигрышу.

– Изыди, – сказала она, переводя взгляд с Дэвида на него. – Вернись в безвременье и оставь в покое Рэйчел Мариану Морган. Никто здесь тебя не звал.

– Тебе не изгнать меня, Кери! – взбесился он, дергая меня так, что я на него свалилась. – Она, мой фамилиар, призывает меня, когда черпает из линии. Разорви этот круг и дай мне забрать ее, ибо это мое право.

Кери пораженно выдохнула:

– Рэйчел! Он признал, что вызвала его ты. Изгони его! У меня глаза раскрылись в изумлении.

– Нет! – крикнул Алгалиарепт, посылая в меня поток безвременья. Я чуть не потеряла сознание; волны боли омывали меня, нарастали, пока не осталось только страдание. Но я набрала воздуху, чувствуя вонь собственной сожженной души.

– Алгалиарепт! – прокашляла я хрипло. – Вернись в безвременье.

– Ах ты сучка! – рявкнул он, ударив меня наотмашь. Сила удара подняла меня и бросила на круг Кери. Я рухнула бесформенной кучей, лишившись способности мыслить. Голова болела, горло саднило. Снег подо мной был холоден, я зарылась в него горящим лицом.

– Изыди, изыди сейчас же! – шепнула я. Оглушающая энергия безвременья, гудевшая у меня в мозгу, исчезла мгновенно, я застонала от образовавшейся пустоты. Сердце ударило раз, другой, остановилось и забилось снова. Единственное, что я могла – это дышать, и в голове тоже была пустота, наполненная теперь только моими мыслями. А огня не было. Не было.

– Вытащи ее из снега, – озабоченно сказала Кери.

Голос ее проникал в меня ледяной водой. Я попыталась открыть глаза – не вышло. Кто-то поднял меня на руки, я ощутила тепло тела. Это Кизли, решил какой-то уголок моего сознания, когда донесся запах красного дерева и дешевого кофе. Я уронила голову на плечо колдуна, подбородок прижался к груди. Прохладные ручки легли мне на лоб, Кери пела мне что-то, и я почувствовала, что меня несут.

– Боже мой, – прошептала я, чувствуя, как хриплые слова обдирают воспаленное горло. И ощущаются и звучат, как гравий в жестяном сите. – Не очень-то мне хорошо.

Холодная рука Кери коснулась моей щеки.

– Неудивительно, – сказала она с иронией. – Не открывай глаза. Я тебе компресс сменю.

Рядом со мной слышалось тихое дыхание двоих людей и очень большой собаки. Я смутно помнила, как меня вносили, и я почти теряла сознание, но так и не получилось, как я ни старалась. По запаху духов я поняла, что Кизли отнес меня в мою комнату, да и подушка под головой ощущалась знакомо и уютно. Тяжелый плед, который у меня лежит в ногах кровати, был заботливо под меня подоткнут. Значит, я жива осталась. Смотри ты.

Кери сняла с меня мокрую тряпку, и я, вопреки ее предупреждению, приоткрыла веки.

– Ой! – простонала я, потому что луч от свечи на комоде ударил в глаза, в череп, и там срикошетировал, заметался внутри. Голова заболела втрое сильнее.

– Она же тебе сказала не открывать глаза, – язвительно произнес Дженкс, но с явным облегчением в голосе.

Послышался стук когтей Дэвида, потом теплый выдох мне в ухо.

– Все нормально с ней, – тихо сказала Кери, и он отошел. Нормально? Я стараясь дышать ровно, пока прыгающий в голове свет не утратит инерцию и не утихомирится. Это называется нормально?

Звон в голове успокоился до терпимой муки, и когда я услышала легкое дуновение и запах погашенной свечи, то снова открыла глаза.

В пробивающемся сквозь шторы свете я увидела Кери на кухонном стуле рядом с моей кроватью. У нее на коленях стояла кастрюля с водой, и я вздрогнула мысленно, когда она поставила ее на вампирское руководство Айви насчет поведения на свидании, выложенное всем напоказ. С другой стороны от меня тенью ссутулился Кизли. На спинке кровати сидел Дженкс и светился тускло-желтым, а в глубине затаился Дэвид, заняв своей волчьей тушей половину свободного пола.

– Кажется, мы вернулись в Канзас, Тотошка, – пробормотала я, и Кизли фыркнул.

Сквозняк от разбитой двери холодил мокрое лицо, а из отдушины отопления несло затхлым теплом.

– Дженкс! – воскликнула я хрипло, когда вспомнила, как в пикси ударил зимний воздух. – Как там твои детишки?