Ким Харрисон - Как ни крути – помрешь

– Освободи ее, – сказала я, кутаясь в свое уродливое пальтишко и глядя то на Кери, то на Алгалиарепта. – Сначала освободи ее.

– Зачем? – Демон лениво осмотрел свои ногти, прежде чем снова натянуть перчатки.

– Я тебя скорее убью, чем дам затащить себя в безвременье, и хочу, чтобы ты сначала освободил ее.

На это Алгалиарепт расхохотался: долго и искренне. Он чуть ли не вдвое сложился, опершись на ангела. Каменный пьедестал треснул со звуком ружейного выстрела, удар эхом отдался у меня в ногах. Кери уставилась на меня, бледные губы раздвинулись, глаза так и бегали по мне. Что-то в ней просыпалось, давно задавленные мысли и чувства.

– Ты будешь сопротивляться, – восхитился Алгалиарепт. – Я так на это надеялся!

Он поймал мой взгляд и ухмыльнулся, коснувшись рукой оправы очков.

– Adsmulo calefaco.

Припрятанный кинжал вспыхнул огнем. Взвизгнув, я скинула пальто – оно шмякнулось в стенку круга и сползло на землю. Демон вперился в меня взором.

– Рэйчел Мариана Морган, прекрати испытывать мое терпение. Иди сюда и читай это чертово заклятие!

Что мне оставалось делать? Не подчинюсь – он заявит, что я нарушила договор, затащит в безвременье и отнимет у меня душу в возмещение. Единственный мой шанс – играть до конца. Я покосилась на Кери, мысленно желая, чтобы она отошла в сторону от Алгалиарепта, но она ощупывала выбитые в камне даты, и ее изголодавшееся по солнцу лицо казалось еще бледнее. – Слова помнишь? – спросил Алгалиарепт, когда я поравнялась с котлом.

Бросив быстрый взгляд в котел, я нисколько не удивилась, что аура у демона черная. Я кивнула, и мне стало худо при воспоминании о том, как я случайно сделала Ника своим фамилиа-ром. Неужели всего три месяца прошло?

– Могу повторить по-английски, – прошептала я. Ник… О господи, я с ним не попрощалась! Он стал в последнее время такой чужой, что я не отважилась ему рассказать. Я вообще никому не рассказала.

– Пойдет.

Очки исчезли, мерзкие козьи глаза уставились на меня. Сердце бешено заколотилось, но я сама себе судьбу выбрала. Выживу или умру.

Низкий и звучный, пробравший меня до самых печенок голос Алгалиарепта раздался из его губ. Он говорил на латыни, слова как будто знакомые, но непонятные, как во сне.

– Pars tb, totит mh. Vnctus vnculs, precefacts. – – Пусть часть тебе, – повторила я по-английски, по памяти воспроизводя слова, – но целое – мне. Связанный узами просьбы творитель.

Демон улыбался так широко и уверенно, что меня пробрала дрожь.

– Luna servata, lux sanata. Chaos statutum, pejus mnutum.

Демон ухмыльнулся, продемонстрировав ровные частые зубы и махнул Кери рукой.

– Мое зеркало, – потребовал он, и маленькая женщина наклонилась и взяла магическое зеркало с того места, где секунду назад его еще не было.

Она протянула зеркало Алгалиарепту будто поднос.

Я поежилась, вспомнив мерзкое ощущение, когда я снимала собственную ауру и заталкивала ее в мое магическое зеркало. Демон – палец за пальцем – стащил перчатки, положил красные, с крупными суставами руки на стекло и широко развел длинные пальцы.

Он вздрогнул и закрыл глаза, когда его аура стала просачиваться в зеркало, стекая с рук будто чернила, завиваясь и растекаясь в его отражении.

– В жидкость ее, Кери, любовь моя. Поторопись.

Она едва донесла это зеркало с аурой Алгалиарепта до котла. Не из-за тяжести стекла – из-за тяжести происходящего. Я понимала, что она снова переживает ночь, когда стояла на моем месте, глядя на свою предшественницу, как я теперь смотрю на нее. Она наверняка знает, что будет дальше, но настолько оглушена, что способна делать только то, что от нее требуют. И по ее откровенному, безнадежному ужасу я видела, что в ней еще осталось что-то, достойное спасения.

– Освободи ее, – сказала я, кутаясь в свое уродливое пальтишко и глядя то на Кери, то на Алгалиарепта. – Сначала освободи ее.

– Зачем? – Демон лениво осмотрел свои ногти, прежде чем снова натянуть перчатки.

– Я тебя скорее убью, чем дам затащить себя в безвременье, и хочу, чтобы ты сначала освободил ее.

На это Алгалиарепт расхохотался: долго и искренне. Он чуть ли не вдвое сложился, опершись на ангела. Каменный пьедестал треснул со звуком ружейного выстрела, удар эхом отдался у меня в ногах. Кери уставилась на меня, бледные губы раздвинулись, глаза так и бегали по мне. Что-то в ней просыпалось, давно задавленные мысли и чувства.

– Ты будешь сопротивляться, – восхитился Алгалиарепт. – Я так на это надеялся!