Ким Харрисон - Как ни крути – помрешь

Из моего тела, убаюканного его теплом, его прикосновением, постепенно уходило напряжение. Кистен чуть покачнулся – и я вместе с ним. Переступая почти незаметно, он перемещал вес свой и мой, увлекая меня в едва заметное покачивание под тихую, соблазняющую музыку.

– Мою гордость тебе не ранить, – шептал Кистен, поглаживая меня по позвоночнику. – Я всю жизнь прожил с теми, кто сильнее меня. Мне это нравится, я не вижу стыда в том, чтобы быть слабее. Мне никогда не навести чар, и мне глубоко плевать, что ты умеешь нечто такое, чего не умею я.

От музыки, от нашего «почти-недвижения» где-то во мне стало зарождаться тепло. Облизав губы, я вытащила руки из пространства между нами и куда более естественно обняла его за талию. Сердце забилось быстрее, у меня шире открылись глаза, глядящие в стену, дыхание стало невероятно ровным.

– Кистен…

– Я всегда здесь буду, – тихо сказал он. – Тебе никогда не насытить мою нужду в тебе, никогда не отпугнуть меня, как бы много ты ни отдала мне. Хорошего или плохого. Я всегда буду испытывать голод по эмоциям, всегда и вечно, и я чувствую, когда тебе больно. Я могу обратить эту боль в радость – если ты мне позволишь.

Я сглотнула слюну, и он остановился, остановив и меня. Отодвинулся, нежно тронул меня за подбородок и чуть приподнял мне голову, чтобы заглянуть в глаза. Пульсирующий ритм музыки ласкал мозг, оглушая и успокаивая. Взгляд у Кистена стал неистов.

– Позволь мне это сделать, – шептал он, опасно и страстно. Но своими словами он отводил мне решающую роль – я могла сказать «нет».

Я не хотела говорить «нет».

Мысли проносились быстрее, чем я могла их осознать. Ощущение от его рук было приятным, глаза его полны страсти. Я хотела того, что он мог мне дать, того, что он обещал мне.

– Зачем? – шепнула я.

Он чуть раскрыл губы и произнес на одном дыхании:

– Затем, что я хочу. Затем, что ты хочешь, чтобы я это сделал.

Я не отводила от него глаз. Зрачки его не изменились, не расширились. Я крепче прижала его к себе, сильнее обхватила руками.

– Кровь пить я не дам, Кистен. Никогда.

Он вдохнул и выдохнул, чуть сильнее сжав руки. С темной уверенностью в том, что будет дальше, он склонился ко мне.

– Не, – сказал он и поцеловал меня в уголок губ, – все, – сказал он и поцеловал в угол рта с другой стороны, – сразу, – договорил он, целуя меня так нежно, что мне захотелось еще и еще. – Любовь моя.

Искра желания пронзила меня до сердцевины, глаза закрылись.

Боже, спаси меня от меня самой!

– Я ничего не обещаю, – прошептала я.

– Я не прошу обещаний, – ответил он. – Что теперь?

– Не знаю.

Мои руки пошли от его талии ниже. Мы снова покачивались под музыку. Я чувствовала, что живу, и пока мы вот так почти-танцевали, начал разгораться мой демонский шрам.

– Можно мне? – спросил Кистен, придвигаясь так близко, что наши тела соприкоснулись. Я знала, что он просит разрешения играть с моим шрамом, моего сознательного разрешения ему меня зачаровать. Он просил разрешения, и это давало мне ощущение безопасности – почти наверняка ложное, насколько я знала.

– Нет… да… не знаю. – Как мучительно… Ощущение его тела вплотную к моему, его рук у меня на талии, с новой настойчивостью… – Не знаю…

– Тогда не буду.

А что же он будет?

Выдохнув, он провел руками по моим рукам от плеч и ниже, переплел свои пальцы с моими. Очень ласково потянул мои руки к себе на поясницу, держа их, пока мы качались в такт медленной, соблазнительной музыке.

Дрожь началась во мне изнутри, запах кожаной одежды стал гуще, теплее. От его касания струйка ласкового тепла защекотала мне пальцы, я ткнуласьлицом ему между плечом и шеей. Мне хотелось ткнуться туда губами, узнать, что он чувствует, знать, каков он на вкус, если бы я решилась это узнать. Но я сдержалась, коснувшись его только дыханием, боясь того, что он может сделать, если это будут мои губы.

Чувствуя, как колотится сердце, я сдвинула его руки к себе на талию и оставила их там, а они двигались, прижимали, массировали. Я подняла руки, переплела пальцы у него на затылке. И вспомнила, как была с ним влифте, когда думала, что Писка-ри скоро меня убьет. Это было уже слишком – вспоминать, как мой демонский шрам жил, пылая огнем.

– Прошу тебя, – шепнула я, касаясь губами его шеи, и он задрожал. Разорванная мочка была от меня в паре дюймов, она искушала. – Я хочу, чтобы ты это сделал. – Подняв взгляд, я посмотрела ему в глаза, увидела сужающуюся полоску синего, но не испугалась. – Я тебе верю. Ноя не верю твоим инстинктам.