Роберт Блох - Тень маньяка

С облегчением Карен увидела, что комната пуста и пожара нет.

Дым шел от камина в дальней стене, дым и едкий запах горящей бумаги, наваленной на тускло светящиеся угли.

По всему ковру были разбросаны скомканные обрывки бумаги и пустые картонные папки, то же творилось на письменном столе; несколько листов свешивалось из открытых ящиков шкафа для хранения картотеки.

Потом Карен почувствовала другой запах – может быть, что-то плеснули в камин, чтоб лучше горело? Не керосин и не бензин, что-то – она не могла определить, – дающее такой едкий запах?

Карен пошла вперед, глядя на почерневшие обрывки бумаги. Ничто не указывало на источник другого запаха и источник гудения, которое слабо, но настойчиво доходило до ее ушей. Гудение…

Карен повернулась и увидела небольшую дверь напротив камина, полоску света под ней. Гудение доносилось из-за двери. Почти бессознательно Карен подошла к двери и открыла ее. В центре маленькой комнаты с белыми стенами стояло кресло; совершенно особое кресло, с мягкими подлокотниками и подголовником, с проводами, отходящими от него, словно нити паутины.

Карен догадалась, что это было приспособление для электрошоковой терапии. Гудение исходило из аппарата за креслом, от которого отходили провода. Каждый провод заканчивался электродом, прикрепленным к оголенной коже висков, шеи и запястий человека, привязанного к креслу. Карен узнала его.

– Доктор Гризволд!

Гризволд не отвечал. Он просто сидел, электроток пульсировал через него, заставляя тело подергиваться под воздействием силы разрядов. Электроды удерживались полосками медицинского пластыря, но под ними не было подушек, защищающих кожу. Теперь Карен поняла, откуда был этот запах.

Это был запах горящей плоти.

Когда Карен выбежала из клиники, ее единственной мыслью было – скрыться.

Это была даже не мысль, скорее импульс, такой же слепой, как и вызвавшая его паника, как туман, сквозь который ее машина продиралась по извилистой дороге назад к шоссе.

В какой-то мере усилие вести машину было благом; заставив себя сосредоточиться за рулем, она понемногу справилась с паникой. К тому времени, когда она достигла развилки дороги, Карен была почти спокойна. Приглушенное освещение заправочной станции указывало на то, что она закрыта на ночь, но рядом Карен увидела телефонную будку, и до нее дошло, что нужно остановиться и позвонить.

Позднее Карен не могла точно вспомнить, что сказала полицейским, но сказанного было достаточно, чтобы последовали действия. Своей фамилии она не назвала, хотя и пообещала, что дождется их приезда.

Разумеется, Карен не собиралась оставаться, такое решение она приняла еще до того, как позвонить. Как только власти уведомлены, это должно стать их проблемой. Свой долг она исполнила. Карен не могла позволить себе остаться, потому что остаться значило быть замешанной. И вовлечь Брюса. Это с его-то послужным списком и историей болезни.

Поэтому она повесила трубку, не дожидаясь конца разговора, и вернулась в машину, уверенная, что пока кто-то успеет доехать до станции, она будет уже слишком далеко, чтобы ее можно было найти.

Чего Карен не могла ожидать, так это того, что будет не в состоянии завести машину.

Дело было не в том, что кончился бензин или вышел из строя карбюратор или двигатель. Просто ее пальцы дрожали так, что она не могла повернуть ключ зажигания. Не было никаких ощущений, только онемение и дрожь, которую невозможно было унять. Дрожь, вызванная видением тела Гризволда, трясущегося и пульсирующего. Из зеркала заднего обзора на нее уставились его мертвые глаза.

Карен зажмурилась, сцепила пальцы рук на коленях и перестала сопротивляться ознобу. Она все еще сидела так, когда из тумана вынырнула патрульная машина с мигалкой на крыше.

В машине было трое мужчин. Сержант Коул был очень вежлив и мягок в обращении, терпеливо ждал, пока Карен удалось открыть сумочку и предъявить свое водительское удостоверение. Пальцы ее все еще дрожали, но, как ни странно, голос был твердым. Сначала она наотрез отказалась возвращаться с ними назад в клинику, но сержант Коул сказал, что машину поведет один из его людей и заверил, что ей не нужно будет смотреть на тела.

Полицейский, который вел машину Карен в клинику, был приземистый, коренастый мужчина средних лет по фамилии Монтойя. Его более молодой и стройный напарник Хайэмс ехал рядом с ней на заднем сиденье.

Карен не ожидала, что ее будут сопровождать двое, и сначала это ее удивило, а потом она поняла, что это была мера предосторожности. Догадка поразила ее, повергнув в шок.