Линкольн Чайлд - Танец смерти

От этого зрелища ей стало тошно.

Марго Грин была убита всего два дня назад и похоронена сегодня утром, и, казалось, музей уже позабыл о ней. Что произойдет, если она сейчас развернется и пойдет домой? Ответ она, впрочем, знала: с ее карьерой будет покончено. Она должна была стать одной из звезд шоу, так, во всяком случае, дал ей понять Джордж Эштон. «Шоу продолжается».

Нора глубоко вдохнула и, плотнее запахнувшись в шерстяное пальто, пошла вперед. Подойдя поближе, заметила какой-то беспорядок. Группа невысоких крепких мужчин, одетых в кожаные штаны и накинутые на плечи одеяла, стояла кружком, била в барабаны и монотонно распевала. Некоторые размахивали пучками дымящейся полыни. Преодолев замешательство, она поняла, в чем тут дело: это пришли индейцы тано. Она увидела Манетти, начальника охраны. Он говорил с ними, отчаянно жестикулируя. Позади него стояли два полицейских и несколько музейных охранников. Похоже, беспорядок стал привлекать внимание гостей: некоторые подходили, чтобы увидеть, в чем дело.

– Прошу прощения!

Нора проложила себе дорогу через толпу зевак, поднырнула под бархатную веревку, сунула под нос протестующему охраннику свое музейное удостоверение и подошла к, индейцам. В этот момент подъехала красивая молодая женщина – звезда или старлетка – судя по толпе папарацци, устремившихся следом.

– Это – частная собственность, – говорил Манетти человеку, который, как догадалась Нора, был вождем тано. – Мы не возражаем против вашего протеста, но лучше бы вам отойти подальше...

– Сэр, – спокойно пояснил индеец, – мы не протестуем, мы молимся...

– Как угодно. Это – частная собственность.

Подошла знаменитость. Нора вдруг узнала ее: это же киноактриса Ванда Мерсо, высокая, весьма экзотической внешности. Ходили слухи, что в следующий раз ей вручат премию «Оскар» как лучшей актрисе.

– Постойте! Почему вы лишаете людей законного права молиться? – произнесла она, и тут же зажглись двенадцать вспышек. Вырос и закачался лес микрофонов, ловящих каждое ее слово, включились телекамеры.

Нора поняла: актриса делает себе рекламу.

– Я не говорю, что они не могут молиться, – в голосе Манетти слышалось изнеможение. – Я лишь напоминаю, что это частная собственность...

– Это же коренные американцы, и они молятся. – Актриса повернулась и спросила, как бы спохватившись: – Почему вы молитесь здесь?

– Мы молимся о наших священных масках, запертых в музее, – сказал вождь.

– Ваши священные маски заперли?

Лицо актрисы отразило притворный ужас.

Объективы камер жадно вглядывались в эту сцену.

Что-то надо было сделать, и быстро. Нора протиснулась вперед, оттолкнула полицейского и Манетти.

– Эй, минуточку, – воскликнул начальник охраны.

– Нора Келли, помощник куратора выставки, – сообщила Нора полицейскому и покрутила своим удостоверением перед каждым официальным лицом.

Затем обернулась к начальнику охраны.

– Я все улажу, мистер Манетти.

– Доктор Келли, эти люди незаконно проникли на территорию музея...

– Знаю. Я все улажу.

Манетти замолчал. Удивительно, подумала Нора, как быстро резкий тон и властный вид – власти-то у нее и не было – могут развернуть ситуацию.

Она обратилась к вождю тано. С удивлением увидела, что он стар, по меньшей мере, лет семидесяти. Лицо отражало спокойствие и достоинство. Это был не молодой, злобный активист, какого она себе воображала. Другие индейцы тоже были в годах, шерстяные одеяла придавали их телам округлую форму. Старый автобус, на котором они приехали, – настоящая рухлядь – был незаконно припаркован на подъездной аллее музея, и его, без сомнения, эвакуируют.

– Y'aah shas slit dz'in nitsa, – сказала она вождю.

Тот уставился на нее, потеряв дар речи.

– Y'aah shas, – поспешно сказал он, опомнившись. – Как...

– Некоторое время я провела в Тано Пуэбло, – объяснила Нора. – К сожалению, это все, что я запомнила, так что не трудитесь отвечать!

Она улыбнулась и протянула ему руку.

– Нора Келли, один из кураторов выставки. Думаю, я говорила с одним из ваших коллег.

– Вы говорили со мной.

– Тогда вы, должно быть, мистер Уаметова.

Старик кивнул.

– Что я могу для вас сделать? – спросила Нора.

– Они хотят молиться! – закричала Мерсо.

Нора проигнорировала ее, обратив все свое внимание на Уаметова.

– Мы молимся маскам, – сказал он. – Все, чего мы хотим, – это поговорить с нашими масками.

– Поговорить с масками?

– Да. Сказать, что мы рядом, что заботимся о них. Хотим пообещать, что они не будут забыты.