Дана Посадская: Чужая

Страдальцы обычно навещали Анабель с утра, а после полудня она проводила всё время с Поросёнком. Они уходили вдвоём, скрывались ото всех и вся где-нибудь в самой чащобе леса, или среди бескрайних пустынных полей, или у берега дикой лесной реки.

Там, усевшись на пышной прохладной траве, они тесно прижимались друг к другу. Анабель обвивала тонкой холодной рукой плечи ребёнка, зарывалась лицом в его мягкие нечёсаные волосы и тихим таинственным голосом рассказывала сказки. На самом деле, это были вовсе не сказки, а истории из жизни Чёрного рода и эльфийские легенды, которые сама Анабель когда-то услышала от старой пифии.

Поросёнок обожал эти сказки и мог слушать их бесконечно. Но однажды Марта, смущаясь и пряча глаза, попросила Анабель:

— Анабель, не надо… не надо больше этих сказок, прошу тебя.

— Почему? — Анабель широко открыла глаза.

— Они слишком его возбуждают, и потом, они… такие странные. Они все про нечистую силу, и во всех она побеждает и выглядит такой… привлекательной, что ли. Прости, но ребёнку это не полезно.

— Хорошо, — подавленно сказала Анабель. «Странные». Ну вот, опять это слово.

Но обещание она, конечно, не сдержала. Слишком умилительно просил её Поросёнок: «Пожалуйста, Анабель! Анабель, ну, пожалуйста!» Сказки остались, но теперь они стали их общей тайной, — тайной, которая сблизила их ещё больше.

— Белинда, я хочу остаться здесь. В этом мире.

— Анабель, ты сошла с ума.

— Разве это невозможно?

— Анабель, для нас нет ничего невозможного. Но это безумие.

— Почему, Белинда? Почему?

— Это не твой мир. Ты здесь чужая.

— Неправда. Ты не понимаешь. Я здесь нужна. Я нужна этим людям.

— Анабель, ты ещё дитя. Ты во власти иллюзий.

— Неправда. Это не иллюзия. Это мы, весь наш мир, вся наша тьма — иллюзия. Но не это. Эти люди реальны, Белинда. Их страдания реальны.

— Страдания были и будут всегда, Анабель. Это жизнь.

— Ну и что? Я тоже буду всегда, разве нет? Я буду облегчать их страдания, сколько смогу. Я нашла наконец-то смысл, Белинда. Смысл своей жизни, смысл своей силы.

— Анабель, ты ничего не понимаешь.

— Да, я не понимаю. Не понимаю тебя. Не понимаю весь наш род. Но я понимаю людей и их боль.

— Анабель, твоя сила для них враждебна. Мы — нечисть, чудовища из страшных сказок. Вспомни, что говорила эта женщина.

— И она права, Белинда. Права. Мы чудовища, и знаешь, почему? Потому что, имея такую силу, мы храним её для себя, а не помогаем людям. Подумай, сколько добра мы могли бы сделать!

— Анабель, мы и люди — два разных мира. Нам не коснуться и не принять друг друга. Когда ты это поймёшь…

— Я уже поняла другое. Я коснулась и приняла их. И они меня тоже. Я живу с ними, я их понимаю. Я нужна, Белинда, нужна!

— А что будет потом, Анабель? Когда пройдут годы, и они увидят, что ты не стареешь и не меняешься? Они поймут, что ты другая, Анабель. И они не простят.

— Это не важно, Белинда. Я им нужна. А всё остальное — только слова.

— Анабель, это они тебе нужны. А ты не нужна им.

— Как ты можешь так говорить? Что с тобой, Белинда? Может быть, ты просто мне завидуешь? В моей жизни появился смысл — великий смысл. А что есть у тебя, кроме костра инквизиции в прошлом и любви к тому, кто дал тебе лишь пустоту и одиночество?

— Ты права, Анабель, у меня есть только пустота. Пустота и тени. Только пустота вечна и бесконечна. Но я не лгу себе. Я встречаю вечность лицом к лицу, не цепляясь за то, что рассыплется в прах. И в этой пустоте я знаю себя и знаю своё имя. А ты кто в этом мире, Анабель? Целительница? Ворожея? Блаженная, живущая в заброшенном доме, к которой идут, но над которой смеются и которую боятся?

— Это неправда, Белинда. Они меня любят, они благодарны. И мне не нужна твоя пустота. Я нашла себя, нашла свой мир, хотя ты и не хочешь это признать.

Приближался август — удушливый и пышный. Анабель пребывала в блаженном покое. Жизнь уже не представлялась ей дорогой, по которой нужно без устали мчаться куда-то за упавшей призрачной звездой. Жизнь была тиха и неподвижна, как душистый луг, не тревожимый ветром, как озёрная гладь.

И Анабель наслаждалась каждой минутой, точно ягодой спелой лесной земляники.

Поросёнок становился ей всё родней. Анабель, бестелесный и бесполый эльф постепенно стала питать к нему жадную нежность матери. Она до смешного ревновала его к Марте и поэтому стала её избегать.

Да и сам Поросёнок стремился проводить с Анабель всё время и капризничал, когда им приходилось расставаться.