Софья Ролдугина - Сердце Города [СИ]

Небо и земля резко поменялись местами.

— Что?

— Я не хозяин, — терпеливо пояснил он. — Я просто… жил здесь. До всего этого. Очень давно. А потом вырос город, и я сам не заметил, как меня сожрали.

Просто поменяться местами им, видимо, показалось мало, и небо с землёй устроили чёртову карусель. Под ложечкой мерзко засосало.

— То есть как — сожрали?

— С косточками, — коротко хохотнул он. — Только я оказался… гм, больше, чем он смог проглотить, и пророс сквозь него.

Мирилл тронула раскрытой ладонью жёсткий вьюн — чёрные стебли, сине-синие цветы, запах ржавчины и моря… крови .

Вены и капилляры, которые делают мёртвый камень — живым.

— И получается, что ещё два города…

— Слишком большой кусок для меня. Мирилл, — невесомо прикоснулся он к её плечу кончиками пальцев. — Это, наверное, не сразу произойдёт, и кое-что я ещё смогу устроить… но тебе придётся привыкать к другой жизни.

Мирилл словно от сна очнулась.

— А я… не исчезну? Без тебя?

— С чего бы? — фыркнул он. — Ты — обычный человек.

— А мои… — «родители», хотела сказать Мирилл, но вовремя прикусила язык.

Впрочем, тому, кто её слушал, слова были не нужны.

— Смотри.

…Лето. Оглушительная жара — даже дышать горячо. Цикады трещат так, что заглушают даже рёв автомобильных двигателей на шоссе. На обочине припаркована машина с погнутым бампером; к ней прислонилась высокая светловолосая женщина с узким лицом — черт не разглядеть, картинка двоится, троится, дробится пикселями и трескается белым шумом.

Женщина курит.

Когда пепел доходит до фильтра, она тушит сигарету об асфальт и открывает заднюю дверцу автомобиля.

— Выйди ненадолго, деточка. Маме нужно кое-куда съездить — подождёшь меня здесь?

Девочке на вид года четыре, и это всё, что о ней можно сказать. Вместо лица — тёмное пятно, волосы меняют цвет и вид ежесекундно. Но, видимо, к таким ситуациям она уже привыкла — мычит что-то согласное в ответ, тянется в салон за оранжевым ведёрком и совком, а затем усаживается под куст шиповника чуть в стороне от трассы и начинает ковырять сухую землю.

На небе — ни облака, ни тени. Солнце белое и колючее.

Женщина заводит двигатель и, вздымая клубы пыли, выруливает с обочины на трассу. Когда автомобиль исчезает за горизонтом, солнце срывается с зенита и падает в горизонт, а цикады умолкают.

— Она за мной не вернулась? — едва разлепила Мирилл онемевшие губы.

Тело сковал холод. Стебли вьюнка оплетали ноги уже до колен, но слабо — точно готовы были соскользнуть в любую секунду.

— Нет, — ровно ответил он. — Не вернулась. Мне стало интересно, и я подошёл ближе… А ты меня увидела . В первый раз лет за триста кто-то смотрел мне в глаза — и видел. Любопытный факт, знаешь ли. А на окраине как раз пустовал дом… Дальше ты знаешь.

— И давно это было? — спросила Мирилл, размыкая ресницы. В глазах до сих пор плясали белые пятна. Ресницы слиплись, как после долгого сна.

— Давно. Забудь об этом, — длинно выдохнул он ей в затылок. — Всё равно уже ничего не изменишь. Возвращайся домой, Мирилл. Уже вечереет.

— Я… — голос сорвался, — …лучше к Бриджит.

— Хорошо, — равнодушно согласился он.

По пути Мирилл нарочно сделала крюк — вокруг парка, мимо заправки. До трассы не доехала, но и издалека разглядела достаточно; густые заросли шиповника, изломанные крыши старых кварталов, пустырь и солнце, склонившееся к линии горизонта. Точь-в-точь, как в том воспоминании, только не было такой удушающей жары, да и цикады отчего-то молчали.

Бриджит ждала на пороге, точно чувствовала. Белый сарафан до пят и бандана на голове немного напоминали прежние ритуальные одежды, и сходство царапало глубоко внутри острым коготком надвигающегося кошмара. Розмарин, подсушенный жарким июльским солнцем, источал оглушительно-резкий запах.

— Поговорили?

— Поговорили, — скованно кивнула Мирилл и захлопнула дверцу «Жука». Пальцы зудели.

— И что теперь будешь делать? — Бриджит задрала голову, глядя на Мирилл снизу вверх, и белки глаз на фоне шоколадной кожи выглядели налипшими кусочками яичной скорлупы.

Мирилл протянула руку и коснулась тёплой, чуть влажной от жары щеки.

— Бриджит, как думаешь, я человек?

Она свистяще выдохнула — как из шарика выпустили воздух. Тяжёлые веки задрожали.

В зрачках отражалось розовеющее к западу небо, густая синяя мгла на востоке, жёлтый огонёк фонаря, отблеск в лобовом стекле «Жука», суховатый розмарин и пустая дорога.