В подарок для Milena Econ:)
Про избу, что на отшибе стояла, недоброе говорили. Да и про хозяйку саму — не меньше. Что, мол, если забредет на огород ее какая-нибудь скотина, коза, там, или корова — непременно потом заболеет. Ребятня босоногая за подвиг почитала ночью через плетень перемахнуть да заглянуть в окно, а то и до утра просидеть под ним, в три погибели скорчившись. А потом рассказывать, что до рассвета лучина горела, мол, да жужжало колесо прялки.
Но если приключалась с кем хвороба, немочь нападала — все одно, за Белый Яр шли да уже от калитки начинали кланяться и просить:
— Не оставь, Меланья, помоги! Занедужил дед, не встает с полатей!
Никогда еще хозяйка не отказывала. Бывало, и дело на середине бросала — хлеб недопеченный, скотину недоеную, избу неметеную — так и шла сразу.
Придет, травок заварит, побормочет что-то — глядишь, и отступит хворь.
Те из просителей, кто поумней, сразу предлагали в ответ воды наносить, или дров нарубить, или порог покосившийся поправить. На пироги зазывали, угощали лесными ягодами и медом. Меланья подарки с поклоном принимала, за услуги благодарила — и расходились все друг другом довольные.
Но стоило кому-нибудь о плате хоть словечко проронить или кошель с медью сунуть, сразу хмурились брови, губы в нитку поджимались:
— Ничего мне не надо. Смогла — помогла. Все ж люди…
Словом, хоть и говорили разное, но любили хозяйку, а за глаза звали — наша Мила, и в обиду чужим не давали. А летом и осенью, когда муж ее в дружине за князя воевал, частенько заглядывали — по хозяйству помочь.
Так и жили.
Лето в этот раз выдалось сухое, дымное, заполошное. Поговаривали, пшеницы мало уродилось, яблоки в садах еще в завязи наземь попадали, грибов в лесу — тех и туеска не наберешь. Но белоярских напасть миновала. В низине земля не так уж сохла, а может, пряжа, в колодец брошенная, Мокоши подношение, помогла… Кто знает. Все одно — голода не боялись.
Но то у Белого Яра.
В других местах куда хуже было. Кое-где, слухи ходили, и вовсе дома по сухому времени от искры или молнии, как пакля, заполыхали — целыми деревнями выгорало. Кто выживал — в город тянулся, там всяко работа есть, а значит, и крыша над головою, и миска похлебки. Иные же, которые к зверям поближе, в кучи сбивались и грабить шли своих же соседей, что поудачливей. К таким вот волчьим стаям порой вожаки примыкали — люди лихие, разбойные.
Хоть и были такие подорожные вольницы небольшие, человек по десять, но боялись их похлеще мора.
Потом, правда, полегче стало. Сжали пшеницу, в снопы связали, смолотили… Как урожай отпраздновали-отгуляли — дожди полили. Белоярские больше по избам сидеть стали, кроме Меланьи. Она-то, почитай, каждый вечер на дорогу выходила, с холма глядела, милого своего ждала. Что дождь, что ветер — ей все одно.
Потому-то первая незваных гостей и заметила.
…Эта «волчья стая» не такая уж и большая была, всего-то пять человек, да больно вожак оказался грозен. Хоть и седой, а при сабле, через всю рожу рубец страшенный — с таким и мать родная не узнает. А глаза-то… Как колодцы с гнилой водой. Сразу видно — такому человека загубить, что комара прихлопнуть. Да и остальные ему под стать — злые, но тихие, едут на лошадях молча, только сбруя бряцает.
И зоркие.
Хоть и дождь лил, а все ж девичью фигурку у камня заметили.
— Ты чья будешь? Белоярская?
Голос у вожака хриплый оказался — будто ворона закаркала. Так бывает, коли горло в драке перешибут, но не насмерть, а так, чтоб зажило потом.
— Белоярская.
Сощурился вожак, знак своим прихвостням сделал. Тронули они поводья — лошади встали полукругом. Позади — камень холодный, впереди — конское дыхание шумное. Тут и парнишка-то не проскользнет, не то, что девка с юбками до земли, в платке намокшем. Однако ж стоит — глаза не прячет, только губы побелели.
— Коли белоярская, может, и дорогу к деревне покажешь? Погорельцы мы, люди бедные. А у вас, говорят, богато живут… С каждого двора по горсти серебра — авось не обеднеете. Так?
Говорит с издёвкою, глумливо. И эти, рядом, ухмыляются. Самый молодой еще и взглядом под платок норовит забраться. А в деревне хоть и не бедствуют, а лишнего мешка зерна нет, не то, что кошеля с серебром. Где-то свадебку по осени играть собрались, где-то дети малые…
Меланья голову подняла, прямо в глаза вожаку взглянула.
— Отчего не показать. Покажу. Только с утра. Дорогу размыло. И пеший ноги переломает, по темноте-то, а уж конный…
Читать дальше